– Предлагаю смыть с себя пыль бездны и зависнуть в «Дарах Небес», там должно быть много наших. Послушаем баек, посплетничаем, а завтра к лекарям. Я уже говорил, что соскучился по женскому теплу?

– Бабник, – Кариэф усмехнулся, глянув на ленту смирения товарища. – Как ты умудряешься на Небесах без использования веры уламывать прислужниц? Им же настрого запрещена близость с ангелами под страхом увольнения и изгнания из Цитадели.

– Исключительно обаяние, – загадочно ответил Табрис.

– Вряд ли, – Кариэф первым спустился в подвал по винтовой, кованой лестнице и постучался в окошко, затянутое металлической сеткой. Оно открылось, и из него показалось лицо старого оловокрылого квестора, смотрителя Януария. Он дружелюбно помахал рукой:

– Не воссиять тебе, Кариэф.

– И тебе не воссиять.

– Опаздываешь. Я решил, что ты остался на следующую вахту.

– Такой подвиг мне уже не под силу, Януарий, – охранитель немного улыбнулся. – Теперь мне, как и всем, надо основательно подлечиться перед новым заходом.

– Ничего, медикусы быстро приведут тебя в порядок, будешь как новенький. Снимут с тебя все болячки, от которых ты охоронил своих детишек.

– Да, наберусь сил и опять работать. Через денёк, думаю, попрошусь на следующую вахту.

– Кто там с тобой? – квестор-смотритель прищурился и поднёс лицо ближе к окошку, прижавшись щекой к металлической сетке.

– Это Табрис, хрыч слепой. Купи себе очки, наконец-то, я тебе готов даже линзы с Земли привезти.

– Затычку себе в рот привези, – рассмеялся старик Януарий. – Табрис, у тебя всё такой же длинный язык и дырявый рот. Не пудри голову, сдаёшь вахту или будешь дальше трепаться?

– А я что? Вообще стоял и молчал. Два слова вставил, и сразу «трепаться».

Говорливый охранитель обиженно отцепил от поясного ремня меч с ножнами и просунул его Януарию, затем высыпал из карманов туники в специальную выемку горсть чёрных отполированных камешков.

– Рапорт писать надо? – спросил квестор-смотритель.

– Нет, происшествий не было: в схватки не вступал, падших не встречал, инструкции не нарушал.

Януарий достал из ножен полученный меч, сломав печать меднокрылых, и внимательно осмотрел. Тот горел ровным, жёлтым цветом без единого тёмного вкрапления:

– Вижу. Что по подопечным? Всё записал? – старик Януарий взвесил чёрные камешки в руке, пересчитал их и приложил по очереди к правому виску.

– Всё как на духу, – ответил Табрис. – Ничего не скрывал.

– Это уж мне решать. Как-то маловато. Какой коэффициент охоронения?

– Чуть меньше 95%, один смертельный случай, – нехотя произнёс Табрис и посмотрел на Кариэфа.

Тот осуждающе помотал головой.

– Кто из подопечных? – спросил квестор-смотритель.

– Девочка Сабрина Гонг шести лет. Я ничего не мог сделать – врождённая болезнь. Она и так пережила отведённое ей время на два года.

– Слабовато, – подытожил старик Януарий, перекладывая камешки в специальный мешочек, исписанный ангельскими письменами. – На грани разрешённого предела.

– Что ты хотел? Я с детьми восьмой категории давно не работал.

– Бери пример с товарища, – пристыдил его квестор-смотритель. – Он ведёт пятикратную норму, а когда-то брал даже десятикратную.

– Так это Кариэф. Куда мне до него, – пробубнел Табрис.

– Ладно, – махнул рукой старик Януарий, достал деревянный ящик из кипариса, наклеил на него бумажку с личным номером охранителя и сложил полученные вещи. – Слепки памяти потом передам архивариусу Булатону, он вас сегодня уже не дождался.

– Спасибо.

– Розыгрыш вахтенной лотереи будет послезавтра ближе к полудню. Но с твоими результатами посев у тебя будет не очень. Готовься опять к детям восьмой категории, – квестор-смотритель вытащил из-под стола большой журнал и открыл на последней заполненной странице.