Немного пройдя по улице, которая вела на центральную площадь Всех Ангелов, а затем свернув налево, охранители поняли, что здесь делают небесники.

Они что-то споро возводили на неожиданно возникшем пустыре с почерневшей землёй и оплавившимися камнями. Кое-где валялись обломки красного кирпича и обгоревшего дерева от предыдущих строений. В соседних уцелевших домах блестели новые стекла, а на стенах просвечивались заменённые кирпичи и высыхали свежая штукатурка и краска.

– Рвануло так рвануло! – удивлённо произнёс Табрис, нагнулся и зачерпнул горсть рыхлой земли. – Пахнет смертью… Многими смертями. Больше ничего не вижу. Конквизиторы качественно закрыли доступ.

Меч-фамильяр Барон злобно зарычал в запечатанных ножнах, пришлось успокаивать его поглаживанием.

– Это вроде Шёлковый квартал. Мне кажется, где-то здесь жила Пистис, владычица веры. Хотя, не уверен. Спросим у кого-нибудь?

– Ты что, с падшими решил зацепиться? – Табрис резко потянул товарища за руку в сторону. – Пошли отсюда. Меньше знаешь – легче летаешь. Слышал такое?

– Ты слишком сильно их боишься. – Кариэф очнулся от размышлений и пошёл без принуждения. – Не такие уж они страшные и опасные.

– А Тринадцатый?

– Слишком мелко дня него.

– Хорошо, кто ещё, по-твоему, способен уничтожить целый квартал в самой Цитадели? – прошептал Табрис на ухо. – Ониксовокрылые конквизиторы казнят только за одну мысль о подобном.

– У нас много недоброжелателей, ещё больше врагов.

– Кто? Язычи, пламенители, водоносцы? Смешно три раза. Это точно был Тринадцатый и его падшие.

Главное здание Гильдии охранителей располагалось относительно недалеко от уничтоженного квартала, но почти не пострадало. Построенное из красного кирпича, как и всё вокруг, больше десяти этажей в высоту оно было покрыто панорамными витражами с сюжетами из жизни обитателей Земли и других менее ценных срединных миров, входящих в Царство Небес. Место нашлось и всемирному потопу, и открытию Америки европейцами, и чуме, уничтожившей пол-Европы, и изгнанию язычей на Перинасий, и обеим мировым войнам, и первым великим миграциям на Примеру, Валенсу и Ровно.

– Дом, милый дом! – мечтательно сказал Табрис, вытирая ноги о коврик на входе и пряча солнечные очки в заплечную сумку. – Вот и мы, принимай блудных детей.

– Заходи, не паясничай.

– Кстати, каждый раз забываю спросить, ты знал его? – Табрис махнул в сторону мраморного памятника, стоящего у входа в здание.

Выполненная в натуральную величину статуя изображала упавшего на одного колено хмурого охранителя. Он с трудом опирался на меч, его лицо пронизывали боль и страдания, а левое оторванное крыло лежало у подножия памятника. На табличке было написано: «Вечная память главе Гильдии охранителей Протектиусу. Великому ангелу – великие деяния».

– Нет, – Кариэф замедлил шаг, присмотревшись к статуе. Он давно перестал замечать её и сейчас удивлённо рассматривал как нечто совершенно незнакомое. – Протектиус погиб незадолго до моей инициации. Говорят, был настолько силён, что одновременно охоронял сотни тысяч людей, и, даже став серебрянокрылым трибуном и главой Гильдии, ходил в вахты. Правда, после его смерти это запретили.

– Вот видишь, дружище! Ты так самозабвенно впахиваешь в срединных мирах, но есть ли в этом смысл? Тебе даже памятника такого не поставят.

– Мне он и не нужен.

– Все так говорят, – Табрис примирительно махнул рукой. – К смотрителю Януарию, а потом перекусим?

– Давай, – Кариэф потянул ручку двери и зашёл в здание.

Охранители кивнули меднокрылым протектатам, стоящим на входе, и показали ленты смирения с печатями на крыльях. Эти хотя бы узнали их после двухлетнего отсутствия и не стали останавливать почём зря.