Дикие кабаны подошли к подкормочной площадке, устроенной на лесной поляне. Под навесом находится гора зерноотходов, а в длинные корыта засыпаны картошка и овес. Свиноматка, застыв на месте, долго принюхивается к запахам. Но молодые свиньи не выдерживают искушения голодом, игнорируя грозное сопение старшей самки-вожака стада, они нетерпеливо высовываются из-под нависших еловых лап, а затем наперегонки бросаются к кормам. Свинья, тем временем, уловив непонятный запах, обходит поляну под ветер – и не зря! Огромная самка рыси притаилась под деревом недалеко от подкормочной площадки в ожидании маленького или слабого поросенка. Свинья грозно засопела, уставившись маленькими злыми глазами на кошку. Та же, выгнув спину, зашипела, показав тонкие острые зубы. Грозно и злобно блеснули, отражая свет луны, изумрудные глаза. Разозлившись за такое безответственное хамство, свинья, подняв хвост и клацая зубами, бросилась на рысь. Не искушая судьбу, кошка не стала убегать по глубокому снегу – сходу забралась на толстую елку и оттуда зашипела на подскочившую к дереву огромную дикую свинью. Та, злобно урча и сопя, побродила вокруг дерева и, убедившись, что рысь больше не угрожает ее стаду, отправилась на подкормочную площадку, оставляя за собой глубокую борозду в рыхлом снегу. К этому времени на подкормочную площадку вышел и секач. Он бесцеремонно разогнал стадо от корыта с кукурузными початками и сейчас громко чавкает. Свинья смело устроилась рядом, секач не посмел угрожать хозяйке стада, помня, что именно она в этом году в период закончившегося гона была его подругой, а весной станет матерью их деток, оставив стадо до середины лета.

Рысь, проследив за грозной дикой свиньей с дерева, поняла, что сегодня поросенка из стада ей не отбить. Осторожно спустившись с дерева, кошка, оставляя большие, круглые, чуть ли не тигриные следы, отправилась к болоту, где легче добыть зазевавшегося рябчика или тетерева, а если повезет – танцующего на снегу глупого глухаря. На вой волков рысь не обратила внимания. Она лишь повела чуткими большими ушами с черными кисточками и, хрипло мяукнув, оставив у пня «отметку» своих владений, неспешно, прислушиваясь – не пискнет ли по пути мышь под снегом, отправилась по известному только ей одной маршруту. Проходя мимо остатков накануне пойманного и съеденного наполовину зайца-беляка, рысь даже не посмотрела в сторону торчавших из-под снега лап зайца. Рысь знает себе цену – к вчерашней трапезе она не прикоснется. Еда останется на обед куницам или вездесущим сойкам. На поляне лоси глодают кору поваленных осин. Кошка обошла их стороной. Лось – не её добыча. Хоть маленького лосенка она однажды выследила, спрятавшись на высокой осине, в то время как мать этого лосенка уводила в сторону неожиданно появившихся бродячих охотничьих собак. Несколько секунд рысь смотрела в доверчивые большие глаза жертвы, даже не веря подвернувшейся удаче. Потом, резко спрыгнув, вцепилась зубами в шею. Лосенок запищал, забился, но было уже поздно: артерию рысь прокусила в следующее мгновение. Взмыленная, уставшая от преследования злых собак, которых увела далеко в болото, лосиха вернулась только тогда, когда уже взошло солнце. Лосенка на месте не было. Его, распотрошенного рысью, она нашла в густых зарослях ивняка. До поздней ночи простояла убитая горем лосиха у кустов, и лишь жажда, голод и природный инстинкт жизни заставили её уйти от растерзанного тела ее дитя. Рысь же к кусту больше не вернулась. Обильная добыча досталась семье вечно голодных енотовидных собак и падальщиков-воронов. Сегодня рысь обошла лосей стороной, хотя те и увидели её. Лось всхрапнул, опустив голову, словно на ней были рога, сделал несколько шагов к кошке, но та, словно и не было лосей, шла своей дорогой, гордо задрав вверх свой толстый мохнатый «хвост-обрубок».