Я в стране коричневой голой земли и ломаных очертаний. Скалы, утесы и полоски бесплодной поверхности. Необычные растения цепляются за камни и свисают с утесов. Другие, шарообразные, лежат на поверхности сожженной земли. Еще другие поднимаются вертикально в небо, как резные рифленые колонны. Некоторые выбрасывают ветви, кривые и косматые, с овальными волосатыми листьями. Но есть что-то единообразное во всей этой растительности, в форме, цвете, в плодах и цветах; видно, что это одно семейство. Это кактусы. Целый лес мексиканских нопалей[1]. Есть еще одно необыкновенное растение. У него длинные колючие листья, изгибающиеся книзу. Это агава, знаменитый мексиканский мескаль. Тут и там среди кактусов растут акации и мескитовые деревья, жители пустынь. Здесь никакие яркие предметы не радуют глаз; в воздухе не слышны сладкие мелодии. Одинокая сова улетает в густые заросли, гремучая змея ползет в редкой тени, неслышно пробегают койоты.

Я поднимался на одну гору за другой, и по-прежнему далеко впереди вздымались пики, покрытые никогда не тающим снегом. Я стоял на нависших утесах и смотрел на открывающиеся внизу пропасти, спящие в тиши опустошения. В пропасти упали огромные фрагменты гор и лежали, нагроможденные друг на друга. Другие такие же фрагменты угрожающе нависают вверху, ожидая какого-нибудь сотрясения в атмосфере, которое выведет их из равновесия. Эти пропасти вызывают страх, и голова у меня кружится от темных фантазий. Я держаусь за ствол сосны или за выступ камня.

Подо мной, надо мной и вокруг меня горы в хаотическом беспорядке громоздятся друг на друга. Некоторые горы лысые и унылые, на других следы растительности: темные иглы сосен и кедров, чьи искривленные стволы полурастут – полусвисают с утесов. Здесь хребет четкими очертаниями вздымается на фоне неба, а по его бокам огромные гранитные камни, словно брошенные руками титанов!

Страшное чудовище – медведь гризли бродит в горах; барсы сидят на выступающих скалах, ожидая, когда под ними пройдет на водопой лось; снежные бараны в поисках пары перепрыгивают с камня на камень. На ветке лысый канюк вытягивает голую шею с грязным клювом; и орел, плывя над всеми, четко вырисовывается на фоне голубого неба.

Это Скалистые горы, американские Анды, колоссальный спинной хребет континента!

Так выглядит дикий запад, такова сцена нашей драмы.

Поднимем занавес и познакомимся с героями.

С этим лаконичным письмом в кармане жилета я 10 апреля сошел на берег в Сент-Луисе и отправился в «Плантерс Отель».

Поместив багаж, устроив лошадь в конюшню (я прихватил с собой свою любимую лошадь), я надел чистую рубашку и, спустившись в «офис», спросил о мистере Сент-Вейне.

Его не было. Несколько дней назад он уехал вверх по течению Миссури.

Для меня это было большим разочарованием: никаких других рекомендательных писем и приглашений я не привез. Но я решил терпеливо ждать возвращения мистера Сент-Врейна. Он должен был вернуться меньше чем через неделю.

Каждый день я садился на лошадь и ехал в холмы и в прерии. Бездельничал в отеле или курил сигары на красивой площади. Пил шерри-кобблер[2] в салуне и читал журналы в гостиной.

В этих и других таких же занятиях я провел три дня.

В отеле остановилась группа джентльменов, которые, по-видимому, хорошо знали друг друга. Я бы назвал их «шайкой», но это неподходящее слово и не выражает того, что я хочу сказать. Скорее это были веселые дружелюбные приятели. Они вместе гуляли по улицам, сидели рядом за столом в ресторане, где оставались долго после того, как расходились другие обедавшие. Я заметил, что они пили самое дорогое вино и потом в гостиной курили лучшие сигары.