– Какой ужас!

– Великой ошибкой Лита было то, что он запаниковал уже постфактум. Наш малый не отличается твердостью характера. Он кинулся пресмыкаться перед Его Величеством. Ползал на брюхе. Отправил письменное покаяние. Вообразите себе подобную глупость! – Уинтроп фыркнул. – Я увидел лазейку. Сказал Литу, что мы оба должны ехать в Лондон и обсудить сложившееся положение. И украдкой улизнул на первом же корабле, оставив Лита грызть ногти на пристани. Его Величество благосклонно выслушал мои доводы в пользу того, что Нью-Хейвен должен быть, как бы это выразиться, поглощен Коннектикутской колонией. О, это было… безупречно и прекрасно. А теперь Его Величество посылает в Нью-Хейвен вас – на дальнейшие поиски убийц его батюшки. Не знаю. Неужели они могут быть все еще там? Прошло три года. Наверняка они давно сбежали. Может быть, в Новый Амстердам. Я бы на их месте точно сбежал. Не думаю, что Дэвенпорт и Лит окажут вам теплый прием. Они будут дуться, как ребятишки после порки.

Уинтроп улыбнулся.

– Но вы услышите превосходные проповеди преосвященного Дэвенпорта. Он весьма красноречив. Возможно, он произнесет какую-нибудь особо вдохновенную инвективу о греховности Уинтропа!

Они посидели молча. Ханкс по-прежнему пялился в огонь.

Уинтроп спросил:

– Это правда – насчет леди Каслмейн?

– И новоиспеченного королевского бастарда?

– Сколько их уже? – хихикнул Уинтроп. – Пять? Она весьма плодовита. Но нет, я имел в виду слух, что она опапилась.

– Кто знает, но, так или иначе, она нынче много времени проводит на коленях, – ответил Балти.

Уинтроп захлопал в ладоши:

– Так, значит, это правда! Хотел бы я знать, сделала ли она это в угоду Его Величеству. – Он понизил голос. – Мне многие рассказывали, что он сам поменял веру. – И уже с улыбкой добавил: – Ну что ж, мистер Балтазар, все это делает вас еще менее желанным гостем в Нью-Хейвене. Если они кого и ненавидят больше, чем квакеров, так это католиков.

Он вздохнул:

– Как же эти пуритане прилежны в ненависти. Удивительно, что у них остается хоть сколько-то времени на строительство Нового Иерусалима.

– Господин губернатор, сэр! Ужин готов.

– Наконец! Идемте пировать. Хайрем! Хайрем!

Ханкс поднял голову. Уинтроп положил ему руку на плечо и сказал мягко:

– Вернись к нам, старый друг. Пора ужинать.

23 мая

В Портсмут, присматривать за окончательным снаряжением и провиантом для корабля полковника Николса «Гвинея», тридцатишестипушечным. Н. выходит в море 25-го нынешнего месяца эскадрой из четырех военных кораблей и берет курс на Новую Англию, чтобы провести административную инспекцию колоний.

В Лондоне получил от милорда Даунинга некие депеши для передачи Николсу.

Перед отъездом в П-мут навел справки о Николсе. По всем отзывам, он весьма достойный офицер: сорока лет, предан королю, в гражданскую войну командовал конным полком. После Реставрации был произведен в камер-юнкеры герцога Йоркского, ныне лорда-адмирала Англии.

Поскольку герцог столь горячий сторонник войны с Голландией (в чем он заодно с Даунингом, всеми амбициозными лондонскими купцами и – не в последнюю очередь – Его Величеством), назначение п-ка Николса натурально возбудило во мне любопытство.

Я нашел небезынтересным, что милорд Даунинг как наш посол в Гааге имеет срочные депеши к эскадре военно-морского флота, отплывающей в Новую Англию. Я сказал Д., что сам еду в Портсмут и могу доставить вышесказанные депеши Николсу.

На пути в Портсмут взял на себя смелость исследовать сии депеши, дабы удостовериться, что печати не повреждены и все в надлежащем порядке и проч. Выполняя сие, нашел, что иные печати отошли из-за скопления влаги, ибо перед тем выпал обильный дождь и воздух был весьма сыр.