– Но что же будет с Ханной? – снова не удержалась я.

Охотник оглянулся и поднял бровь.

– Я имею в виду, если придут измененные.

– Сегодня не придут, – усмехнулся Эйнар. – Для этого мы и идем на патрулирование.

– Хорошо, ваша милость, – я уставилась в стол, чтобы избежать еще одного пронзительного взгляда и закончить нашу беседу. – Я передам.

Когда я подняла голову, на пороге уже никого не было. Я прислушалась, досадуя на себя, что глубоко задумалась и упустила возможность подслушать беседу охотников. Мне вовсе не улыбалось столкнуться с патрулем сегодня ночью, когда я буду покидать Авейро. Сейчас я была настороже, но ничего полезного услышать не удалось. Вскоре башня опустела.

За окнами уже давно стемнело. Долгий осенний день превратился в вечер. До конца моей смены оставалось совсем немного времени. Стоило попробовать завершить то, от чего меня оторвали в прошлый раз. Я напряженно прислушалась и замерла. К башне снова приближались чьи-то шаги.

Шорох тут же стих, так что я не была уверена, действительно ли этот человек направлялся сюда, или просто выглянул на площадь, чтобы бросить взгляд на башню, и пошел своей дорогой. Ошибиться было нельзя, поэтому я встала со своего места и пошла к выходу.

В кабинете охотников появился третий стол, показывая, что Грейден прибыл сюда надолго. Он стоял в другой части комнаты, словно подчеркивая дистанцию между мужчинами. Поверхности всех трех столов были пустыми. Журналы Свена перекочевали в мусорную корзину вместе с огрызками.

Я вздернула брови. На моей памяти это был первый раз, когда Свен навел порядок у себя на столе. Интересно, что сподвигло его на такое свершение, учитывая, что вновь прибывшего охотника он явно терпеть не мог. Я вспомнила, как здоровяк назвал его полукровкой. Тогда каменная выдержка Грейдена на мгновение дала трещину, а в глазах мелькнула бешеная ярость, но он моментально подавил эмоции. Страсти в этой компании кипели нешуточные.

Я быстро прошла по коридору и оказалась у выхода. Фонари уже зажглись, на площади было светло, и в этом свете я отчетливо увидела фигуру Ханны, бодро шагавшей в мою сторону. Разочарование было таким сильным, что я с трудом удержалась от крепких выражений. Компания мне сейчас была совсем ни к чему.

Сменщица, напротив, казалась слишком радостной для человека, которому предстояло работать в ночную смену. Поникшие утром кудри снова жизнерадостно топорщились. Не к месту я вспомнила, как Свен, не утруждаясь запоминанием имен, называл нас по сменам. Изменение графиков на это не повлияло.

В этом была даже некая поэтичность, потому что Днем звалась вечно сияющая Ханна с облаком светло-рыжих кудряшек, а Ночью – я, со своими темно-каштановыми волосами, вечно собранными в пучок. Да и во всем остальном мы были очень разными, начиная от сложения и заканчивая манерами, но ладили на удивление неплохо.

– Ты чего тут стоишь? Их нет? А я пирожки принесла! – выпалила она на одном дыхании, как только подошла поближе.

Я вздохнула:

– Скажи мне, ради чего ты пришла сюда заранее? Тебе ведь до утра тут куковать.

– Я подумала, что если пойду пораньше, куплю свежие яблочные пирожки! – радостно провозгласила Ханна, проходя внутрь. – Франсин печет новую порцию как раз в шесть часов вечера. А потом уже глупо было идти домой. Так ты будешь? Я и сидр с собой прихватила.

– Буду.

Несмотря на роскошный обед, от всех треволнений сегодняшнего дня снова захотелось есть. Ханна уже успела дойти до кабинета охотников и с любопытством оглядывала изменения.

– Новый стол, – подняла она брови с намеком.

– И новый охотник, – ответила я со вздохом.