Трей очень ясно, что́ ей нравится, а что нет, и ее жизнь ей нравилась куда больше такой, какой та была сегодня утром. Она тихонько лежит в постели, прислушивается к существам, что двигаются за окном, и к ночному ветру, пробирающемуся с горы вниз.

Следующий день таков же, как и предыдущий, роса под синим пустым небом выгорает быстро. Кел выходит на связь с Леной, та докладывает, что с Трей все шикарно и она съедает в доме все, кроме собачьего корма, после чего Кел проводит остаток утра у себя на выгоне, где у него огород. В прошлом году овощи растили себя более-менее сами, Келу нужно было только оберегать их от грачей, слизней и кроликов, а это он обустроил посредством пивных ловушек, сетки, Драча и пугала. Пугало пережило несколько стадий. Кел и Трей изначально соорудили его из старых джинсов и рубашки Кела. Затем Лена откопала сколько-то старых платков, чтобы пугало зрелищнее развевалось, но тут воспротивился Март, ближайший сосед Кела, – теперь пугало, дескать, смотрится так, будто танец семи вуалей того и гляди начнет, а это отвлечет всех престарелых холостяков в округе и станет помехой в сборе урожая, а также приведет к пренебрежению овцами. Катастрофу он предотвратил, притащив что-то очень похожее на сутану и натянув ее на пугало. Через пару недель Кел вернулся домой из магазина и обнаружил, что кто-то – доселе не опознанный – приделал пугалу надувные нарукавники и надувной же розовый плавательный круг “Мой малютка пони” с головой единорога. Невзирая ни на какие перемены в наряде, грачи к концу лета пугало раскусили, о чем недвусмысленно дали понять, используя его как игровую конструкцию, совмещенную с туалетом. Этой весной, когда попер ранний латук, Кел с Трей применили изобретательность и соорудили новое пугало из пластикового зомби, которого Кел откопал в интернете. Включается он от движения: когда б кто к нему ни приближался, глаза у него загораются красным, зубы клацают, он машет руками и порыкивает. Пока это пугает грачей до усрачки. Кел ожидает, что как только сообразят, что к чему, они вдумчиво и изощренно отомстят.

В этом году из-за жары все растет иначе. Растения нужно постоянно поливать и куда более пристально пропалывать – этим Кел сегодня с утра и занят. Почва не такая, какая была прошлым летом, теперь она менее богатая и плотная, протекает сквозь пальцы Кела, а не липнет к ним, запах у нее резче, едва ли не лихорадочный. Кел знает из интернета, что такая погода подпортит ему вкус пастернака, зато помидорам благодать. Некоторые уже размером с кулинарное яблоко и даже краснеют.

Драч, вынюхивающий кроличьи тропы, вдруг взлаивает тоном сенбернара. Со своими габаритами Драч примириться так и не смог. В собственных глазах он тот, кто гоняется за беглыми каторжниками и глотает их целиком.

– Что у тебя там? – оборачиваясь, спрашивает Кел.

Ожидает увидеть птенца или полевую мышь, но голова у Драча вскинута. Он показывает, дрожа, на человека, идущего через поле.

– Сидеть, – говорит Кел. Выпрямляется и ждет, когда человек до них доберется. Солнце в зените, у человека тень – мелкое нечто, болтается и мерцает у него под ногами. Его очерк оплавлен жарой.

– Красавец пес у вас, – говорит человек, подойдя поближе.

– Хороший пес, – говорит Кел. Понимает, что человек этот – примерно ему ровесник, к пятидесяти, но на вид моложе. Лицо у него задумчиво-мечтательное, тонкокостное, и он поэтому не кажется просто работягой из ирландского захолустья. В кино такой играл бы обманутого джентльмена, который заслуживает того, чтоб ему вернули его титул и выдали в жены самую смазливую девушку. Кел ошеломительно, зверски рад, что человек этот совершенно не похож на Трей.