***

      Встретила Скибонова семейство своей иногородней подруги с лицом крайне невыразительным. Аська проэсэмэсила ей, что электричка прибудет в четыре часа, потому что увидала в вагоне эту информацию в бегущей строке, но на самом деле приехали они почти на полтора часа позднее, и всё это лишнее время Уля прела в горячем зале вокзала, и ей это совсем не понравилось. Авторитет того, кто долго ждет, падает.

            Пока они по очереди обнимали ее, она стояла без движения, равнодушно позволяя себя приветствовать. Аська же так жаждала её увидеть наконец после стольких лет, пообщаться, жалела, что никак не удавалось встретиться, так предвкушала радость этой долгожданной встречи, что даже и не заметила постного и недовольного выражения лица своей близкой подруги, которая, конечно же, многое хотела донести до такой нечувствительной к выражениям Улиных лиц подружки, но…так и не донесла. Ася снова решила, что это потому, что Ульяна болеет. Не порадуешься, когда болен.

      После обряда приветствия Уля замолчала. Просто шла рядом с ними, направляясь с Владимирского железнодорожного вокзала на автобусную остановку, ведя их за собой, они оживленно что-то ей рассказывали, а она почти не отвечала. Только когда они стали вспоминать общих знакомых, Уля оживилась. Вспомнили об однокурсниках, с которыми Ася продолжала общение и после учебы в институте, конечно, Уле было интересно, как они живут, особенно было приятно ей услышать об их незавидных обстоятельствах, но узнав о чьем-то хорошем уровне жизни из своих прежних знакомых, Уля считала своей обязанностью хвалить этого человека и отзываться о нем хорошо, по крайней мере, до новых ориентировок, скинутых ей прямо в мозг. И все равно, некое недовольное напряжение не проходило. Помимо желания донести своё недовольство до приехавшей подруги, у нее просто был шок. Не такую она ожидала встретить подругу, ой, не такую… Уля завидовала всем знакомым и ревновала их всех к… жизни. Если жизнь у них плохая, так себе, с проблемами, неприятностями, невысоким социальным статусом и уровнем жизни, Уля могла их жалеть – потому что можно было осознавать себя выше. Людей с высокими показателями по собственной шкале успешности, Уле необходимо было уважать и почитать, но по отношению ко многим бывшим знакомым, и – особенно – по отношению к Аське, ей этого чувствовать не хотелось, и она всячески старалась замутить даже слабые намеки на определенные достоинства, за которые люди достойны, по ее мнению, уважения. Тут всегда приходили на помощь они, фантазии.

      Фантазии о подруге всегда радовали Улю. Приятно было представлять, как живёт забитая Аська, которая притащила мужа из соседней южной республики к себе в дом, посадила его на свою шею, родила ему сына и теперь в полной кабале: работает одна, всё тащит на себе и боится лишний раз пикнуть, а муж контролирует всё. Мечта тирана местного масштаба. Где бы ей такую личную Аську найти, да хорошо бы мужеского пола. Он ещё и пьет, и поколачивает и жену, и сына. Она была в этом абсолютно уверена. Ведь при ней ещё был случай, когда он ее ударил в первый раз. Уж наверняка не последний. Как говорят умные люди: если раз ударил, то после обязательно будет бить. В первый раз простила, дальше терпи. И писать – это он ей не даёт, мозги выносит постоянно. Как в такой обстановке писать, нужно же творческое уединение, творческий подъём, вдохновение, всё такое. И единственная отдушина для такой тонкой, хоть и нечувствительной к выражениям Улиного лица, натуры – это письма к ней, Уле. Радость и смысл.