– Да мы не такие брали, – отъезжая, обиженно ответил тот.

– Посмотрим, посмотрим, – как бы про себя проговорил Вольф и, повернувшись к отряду, крикнул: – Всем в лес. Костров не жечь!

Аббат деревушки Мутье, что в двух лье от замка Буа, помолившись, укладывался на боковую. На улице давно стемнело, и он, задув свечи, только приподнял толстый шерстяной покров, чтобы нырнуть под него и насладиться его теплом, как в дверь кто-то постучал.

– Кого ето принесло? – произнес аббат, одевая разношенные чувяки. – Кто? – осторожно спросил хозяин.

– Я, святой отец! – Голос был знаком.

Аббат открыл дверь. Перед ним стоял Пьер, его прихожанин.

– Что случилось, мой друг? – тихо, чтобы не разбудить своих, спросил аббат.

– Да я, святой отец, пошел по грибы, их ноне много уродилось, и я…

– Да ты по делу, по делу! – перебил его аббат, боясь, что пройдет сон и тогда ему мучиться до утра.

– Да я… тово… их собираю, слышу вдруг шум. Я присел за куст.

А тут гляжу, мимо меня много люда проходит. Да все мужики вооружены. Я потихоньку за ними. Так вот, они подошли к замку Буа и дальше не пошли. А ночуют в лесу. Кабы…

– Ладно! – перебил аббат. – Утром, на зорьке собирай мужиков.

– Ага, ладно. Я пошел.

– Иди! – ответил аббат.

Заснуть в эту ночь аббат так и не мог. Долго ворочился. Несколько раз молился, но сон упрямо не шел. С петухами он поднялся. Мучила одна мысль: «Не уж на замок хотят напасть?» Ему сказывали, давно это было, один граф пытался его взять…

С петухами поднялся и Вольф. Приказав людям быть готовыми ко всему, он направился к замку, прихватив одного наемника. Не рассеющаяся темень, смешавшись с утренним туманом, прятала землю размашистым покровом. Ворота замка были закрыты. «Ишь, – подумал Вольф, – по-прежнему осторожничают».

– Стучи! – приказал он мужику.

Тот послушно соскочил с коня и постучал в ворота. Через какое-то время сверху раздался бабий голос:

– Че надоть?

– Да мы… заблудились. Сбились с дороги. Всю ночь проблукали. Еле стоим на ногах. Впусти, родная, нам бы отдохнуть. Мы заплатим.

– Проваливайте. Вон дорога, по ней идите. Тама деревня. Они и накормят и спать уложат.

– Покажи, где та дорога!

Баба высунулась из проема:

– Да вон…

Стрела ударила ей в грудь. Та, ойкнув, сползла на проход.

– Быстро наших, – приказал Вольф.

Вскоре вся его шайка-лейка собралась за спиной предводителя. Он окинул их взором. Все были в сборе. Тогда он отвязал суму, притороченную к седлу, и достал из нее веревку с трезубцем на конце. Спрыгнув с лошади, он подошел к стене и кинул трезубец на стену. С первого броска трезубец за что-то зацепился. Чтобы проверить это, он дернул веревку. В этот момент за стеной ударил колокол. Вольф опешил. А колокол бил и бил, поднимая людей. Тогда он понял, что этот звон не его рук дело и надо быстрее подняться наверх и открыть ворота.

Промедлил Вольф, промедлил. Потерял драгоценный момент. На звон колокола бежали люди. Садовник, подбежавший к воротам, увидел сторожиху, из плеча которой торчала стрела. А она, как в забытье, все била и била. Садовник бросился наверх. И вовремя. В проеме меж зубьев мелькнула чья-то голова. Топором, который он схватил, выбегая на звон, он успел рубануть по веревке.

Вольф оборвался и крепко хряснулся задом о землю. Еле поднявшись, он приказал ломать ворота. Зря он сразу не посвятил шайку в задуманное дело. Ломать ворота, легко сказать, а чем это делать? Руками? Помог один умелец. Он срубил дубок, толщиной в руку. Обрубил его, сделав палку, привязал ее к веревке, отошел подальше от ворот и забросил наверх. Бросок оказался удачным. Защитников подвело то, что они собрались вокруг раненой бабы со своими советами и упустили стену.