– Привет, Леша. Что так поздно? Я целый вечер тебе звоню. Все гуляешь по девкам?

– По девкам гуляют ночью, если что! А ты мне звонила два раза, я на работе был.

– У тебя, как обычно, в выходные: то охота, то работа!

– Да, Таня, то работа, то еще работа, то снова работа. А что мне тут одному, день на диване валяться?

– А тебя там, что – привязали? Взял бы да приехал к нам. Дети уже забыли, как батька выглядит.

– А ты не забыла, как я выгляжу? Взяла бы, да приехала сама. И детей привезла бы на батьку посмотреть.

– Я-то не забыла. У меня в кошельке твоя фотография на самом первом месте.

– Ну да, мать, я понял. Когда в кошелек заглядываешь, меня, небось, сразу матом кроешь?

– Чего-то вдруг?

– А что кошелек пустой!

– А! Бывает! Но я же не это сейчас имею в виду. Леша! Когда приедешь? Я соскучилась, очень-очень!

– Понял, понял. Давай созвонимся в понедельник, ладно? Как там, в общем?

– В общем? – упавшим голосом переспросила жена, – в общем, как всегда. Уборка, готовка, уроки. Вот и все, в общем. Пока!

Она бросила трубку, Алексей выключил засвистевший чайник, налили себе еще рюмку водки, выпил. Закусил яичницей, налил чаю и устроился в кресле у включенного телевизора. Настроение еще больше ухудшилось. Отношения с женой все больше и больше усложнялись. Он видел, что время проходит, уже второй год он живет один, но, как в командировке. Заезжая в областной центр по делам, останавливался «дома» на сутки – двое, привозил с собой рюкзак мяса или рыбы, грибов или ягод; детям – машинки-игрушки, жене – деньги и себя. Через двое-трое суток его тянуло назад, в «проклятый» холодный дом, к своему делу, к своей работе, в свой лес, к своим зверям. Он уже с тоской поглядывал в окно городской квартиры, бесконечно звонил по вечерам своим егерям домой. Наконец жена собирала ему постиранные вещи, со вздохом провожала до порога квартиры, и он, буркнув что-то на прощанье, уезжал. Последний раз так было чуть больше двух недель назад:

– Леша! Может, все-таки останешься на денек? – жена поставила рюкзак у его ног.

– А смысл, Таня! Не наелся – не налижешься. Может, вы со мной?

– Ты знаешь! Нет! – она отвернулась и ушла на кухню; он уловил дрогнувшие нотки в ее голосе, но успокаивать не остался, тихо затворил за собой дверь…

Трель звонка отвлекла от мрачных мыслей:

– Алексеевич? Узнал? Да, это Костя. Что, не разбудил? Почти? Как бы заехать к тебе с пивком? А может, ко мне в баньку? Я сейчас машину подошлю. Попаримся, пива попьем, а? Денек сегодня выдался какой-то кипишной!

– Я, Костя, уже спать лег, спасибо!

– Алексеевич, ты ж только приехал! Я-то в курсе.

– Откуда ты в курсе, мы ж не соседи, вроде.

– Разведка, Леша! Так что, шлю машину?

– Нет, я ж говорю, сплю уже. Я понял, что ты хочешь поговорить о сегодняшних событиях. Давай-ка завтра на работе и обсудим. Кстати, ты прокуроров своих лучше бы отпарил сегодня. Завтра разговор будет трудным. Ты в курсе, что у Маракова склад мяса, шкур, оружия. Там беда, Костя, в том числе, мне кажется, и для тебя. Нет? Ну, ну, я надеюсь, что ты хоть краем там не проходишь, потому как у Марака особняк богатый, он его оберегать будет, наверняка явку напишет.

– Алексеевич. Тебе это зачем? Ты ж зверей должен растить, а не конфискацией заниматься.

– Бог с тобой, Костя. Где и когда ты видел, чтоб я конфискацией занимался? Ружья в лесу отбираю, да и то у тех, кто их сам отдает. Я ж руки и ноги никому еще не прострелил, не поломал. А что менты по домам изымают, это, Костя, больше по части твоих друзей, типа тех, кого ты сегодня напоил, накормил. Что, я что-то не так говорю? До поросячьего вида, хотя он у них, этот вид, и так недалеко уходит от свинства. Так что ты на меня напраслину не вешай, Костя, а за баньку спасибо. Как-нибудь в другой раз, устал сегодня, хочу отдохнуть.