Где-то недалеко затявкала лисица, явно недовольная появлением кабанов; слышалось короткое похрюкивание сквозь громкое чавканье, сопенье и хруст ломаных початков. Низко, бесшумно спланировала над стадом сова в поисках вспугнутых кабанами, убегающих полевок. Дал стрекача, громко затопав лапами, начавший линять заяц-русак. Далеко за полем, в деревне, лениво забрехала собака, наверное, проснувшаяся от непонятного шороха. Где-то за углом ей ответила другая. И вновь наступила звонкая, тихая, ватная тишина темной весенней ночи, несмотря на яркий холодный диск луны, висящий прямо над полем.

Лишь на рассвете, когда «зачуфыкали» на пригорках первые тетерева, проснувшиеся и недовольно разглядывающие растянувшееся по полю стадо, новая хозяйка громким «чуханьем» и сопением дала знать насытившемуся стаду о возвращении в лес. В далекой деревне уже слышны голоса петухов, вовсю обозначившим начало нового дня на их территории, призывно замычали в хлевах коровы, торопя проснувшихся хозяек к дойке. Потянуло специфическим запахом человеческого жилья: дымком из растопленных спозаранку печей и форматами разной снеди, установленной в этих печах.

Стадо, сбиваясь из гурьбы в цепочку ближе к опушке, покинуло поле, оставив глубокие следы своих копыт в грязи и широкую грязную борозду по снегу вдоль опушки.

Решив, что в следующую ночь она вновь приведет стадо на это поле, самка вела табун в, растущий недалеко от этого поля, густой ельник. Старые елки устелили здесь землю толстым слоем непромерзающей иглицы. Под снегом можно было полакомиться сгнившими и перемерзшими черными груздями, корешками кислицы. Стадо, сосредоточено сопя, быстро следовало за ведущей, по ходу забирая длинными рылами рыхлый снег вместо воды, таким образом «запивая» обильную пищу.

К рассвету небо затянуло тучами, пошел дождь, снег раскис, корка растаяла, идти было легко. Самка вела стадо в только ей известном направлении, и все поголовье послушно и молча следовало за новым вожаком.

Алексей приехал домой, когда у соседей, сквозь задвинутые шторы, тускло и уютно пробивался свет домашнего очага. Его дом возвышается двухэтажной громадиной – холодной и безжизненной. Загнав машину во двор, Алексей закрыл ворота и, вздохнув, открыл ключом дверь веранды. Пахнуло холодом, сыростью и еще чем-то нежилым. Быстро пройдя на кухню, спустился по лесенке в полуподвал, где находилась система отопления дома, котел парового отопления, давно остывший за почти сутки отсутствия хозяина дома. Пришлось долго и нудно выгребать и выносить из дома накопившуюся золу, разжигать сухими палочками дрова в котле. Наконец котел весело загудел разгоревшимся пламенем. Алексей забросил полную топку березовых чурок, прикрыл подачу воздуха, чтоб горели подольше. В доме почувствовалось распространяющееся тепло. Сразу стало уютней и не так одиноко. На подоконнике – радиоприемник, никогда не выключаемый, весело оглашал кухню очередными новостями и последними хитами поп-музыки.

Достал из холодильника початую бутылку водки, кусок колбасы, несколько яиц. Усмехнувшись, поставил на плиту сковороду. Порезал колбасу в нагревающееся масло и, дождавшись, пока колбаса зарумянится, вбил туда яйца, накрыл крышкой, выключил газ. Налил в стоявшую на столе рюмку водки, опрокинул ее в рот и, не закусывая, направился в зал, включил телевизор. Вечерние новости ничем обычным не отличались: миллиардеры богатеют, нищие нищают, заводы приватизируются, акционеры акционируются, преступность растет. Вернулся на кухню, проверил АОН. Два звонка от жены, два от Алексашкина, один от «неопределенного» абонента. Выпил еще рюмку, закусил куском колбасы и желтком от яйца. Поставил на газ чайник, набрал номер жены…