Она зашла в уборную. И стояла у входа секунд тридцать. Стояла, как вкопанная. Та самая уборная. Она помнила это место. Точь-в-точь, как во сне. Помнила, где стоял тот самый парень. Павел, да? Где стояла она, когда…

Рукой прикрыла рот, будто опасаясь, что вот-вот вырвет.

Никакого трупа нет. И никаких следов полиции – белого контура там, как фильмах, или желтых ленточек… ничего.

Она покинула уборную, ничего не говоря. Парень с ужасными зубами что-то еще говорил ей, но она не слышала. И на вопрос о ее имени она тоже не ответила. Она просто убежала. Вышла из клуба и пошла прямо. Просто прямо, куда глядели глаза. Словно на автомате. Останавливалась перед пешеходным переходом на красный и шла на зеленый. Соблюдала все правила и была осторожна. Но совершенно не понимала, куда и зачем идет. Ноги, кажется, сами прекрасно понимали, куда ей нужно попасть.

Однако привели они ее в центральный городской парк, где она заметно снизила скорость, а вскоре и вовсе села на лавочку и принялась разглядывать дедушку, бросающего голубям семечки. Горсть за горстью. Голубей этих перед ним было штук тридцать – не меньше. И, кажется, то и дело прибавлялись новые.

– Что со мной? – спрашивает она, но остается без ответа. Дедушка, кормящий голубей, – самый территориально близкий к ней человек, но тоже находится слишком далеко, чтобы расслышать ее слова. – Я же не схожу с ума?

А вот ответом на этот вопрос стал заигравший в ее кармане смартфон.

Она тут же вынула его и посмотрела, кто звонит – это была мама. Видимо, проснулась, и обнаружила, что дочки нет дома. И правда… она ведь не позавтракала. Проснулась, оделась – и тихо покинула квартиру, не оставив даже записку.

Она отвечает на вызов и прислоняет смартфон к уху.

– Ты где? – властный голос матери звучит максимально грозно.

– В парке.

– А меня предупредить? С тобой все хорошо?

– Не знаю, – честно говорит она, а затем слышит, как мать тяжело вздыхает.

– Милая, – теперь ее голос слышится каким-то тревожным, – только не говори, что у тебя снова этот срыв.

– Срыв? – она не помнит никакого срыва.

– Ну да… как в позапрошлом году после экзамена по математике. Когда тебе снились кошмары целую неделю. Ты еще твердила, что убила какую-то девочку… не говори, что это случилось опять, пожалуйста. Тебе же сейчас ничего снова не мерещится?

Она не помнила этого. Не помнила ничего из того, о чем сейчас говорила мать.

– Милая? – голос матери был такой тревожный, что она снова расплакалась. И мама это услышала. – Всё, я поняла. Сиди там, где сидишь. Я сейчас позвоню доктору и приеду за тобой. Никуда не уходи, слышишь?

Она слышала, но ответить не могла. По крайней мере, не голосом. Но зато она очень активно кивала, словно мать могла это увидеть через трубку.

– Я еду, – пообещала мать, и звонок прервался.

***

– Образ номер два, – говорит Цебермановский, сидя за рулем своей «Хёндэ Сонаты» 2022 года выпуска. Слева от него в воздухе парила темно-синяя пирамида. – Количество подозреваемых: четыре. Начать следует с Кощея, так как ранее данный персонаж уже был задействован в подобных преступлениях с использованием Черной магии. Плюс: нежить во всех проявлениях – как раз его профиль. В данный момент направляюсь туда. Поддержка не требуется. Подпись: Цебермановский.

Когда его автомобиль подъехал к высоченным готического вида воротам, те тут же отворились. Так быстро, что «Сонате» даже не потребовалось притормаживать. Затем детектив ехал, кажется, целую вечность, пока, наконец, эти бескрайние поля не закончились, и автомобиль не остановился прямо у входа в огроменный особняк.