Майор шел по второму кругу – гостиная, спальня, детская. Государство выделило Вадиму Шаламову отличную трехкомнатную квартиру. В кладовке царил беспорядок – из тех, что в семьях считается порядком. Нет смысла в этих каморках что-то убирать – через день все вернется на круги своя. Коробки со старыми книгами (кто же в этой стране выбрасывает книги – даже ненужные?), лыжи, гардины, допотопный пылесос, чемодан без ручки – в иной ситуации посмеялся бы. Лампочка в кладовке как-то нервно подмигивала – готовилась перегореть. На коробке стоял ленточный магнитофон «Комета-212М». «Борода» из пленки действительно получилась знатной, Вадим даже не пытался ее распутать, просто убрал магнитофон до лучших времен.

В затылок дышала Рогачева, поднималась на цыпочки, чтобы глянуть через плечо. Алексей уступил ей место, вернулся в гостиную. В серванте переливалась оттертая до блеска хрустальная посуда. Он начал выдвигать ящики из стенки, нашел папку с документами. Стал перебирать их, чувствуя, как усиливается недоумение. Все документы на месте – паспорт Алены, комсомольские, профсоюзные, военные билеты, партбилет Вадима (попробовал бы не вступить в партию), свидетельство о рождении Леночки, еще какие-то бумаги, дипломы, свидетельства, удостоверения…

В соседнем ящике лежала шкатулка с ювелирными изделиями. Такие есть у каждой женщины, и степень их наполненности зависит от возможностей мужа. Шаламов левых подработок не имел, взяток не брал. В шкатулке лежали жемчужные бусы, какие-то сережки, колечки – золотые, серебряные, с поделочными камнями, без камней. Любимые сережки Алены – золотые, с вкраплениями агата – лежали в шкатулке. Казалось бы, зачем их надевать на дачу? Но неисповедимы пути женских умозаключений…

В детской было сравнительно прибрано. Игрушки в коробках, в углу – пара конфетных оберток. Видное место в изголовье украшал очаровательный медвежонок, добытый Костровым. Он как-то изменился, скомкался, словно не выспался. Видимо, Леночка спала с ним в обнимку. На спинке диванчика лежала еще одна игрушка – страшноватая кукла с выпученными глазами и носом-кнопкой. Надежда явно не заморачивалась насчет ее внешнего вида. Алексей заглянул в шкафчик, перебрал предметы детской одежды, встал на колени, заглянул под диван.

– Ищете что-то конкретное, товарищ майор? – нависли над душой ноги Рогачевой.

Он вздрогнул, стал подниматься.

– Ищу вчерашний день и пропавшего ребенка. Есть идеи, товарищ капитан?

– Ни одной, Алексей Петрович. Нужно больше информации. Когда именно они пропали? Заходили ли в квартиру посторонние? Из дома невозможно выйти, чтобы не попасться на глаза местным жителям – тем же бабушкам во дворе. Это густонаселенный район, и дом большой.

Дополнительной информации пока не поступало. Одежда, обувь, документы, любимая игрушка Леночки – все находилось на своих местах. Ушли в домашнем и растворились в параллельном пространстве? Фантастику Алексей любил, но только в качестве развлечения перед сном. В прочих ситуациях, мягко говоря, одобрял. Люди капитана Сиротина еще не вернулись. Зорин тоже не спешил – видно, увлекся расспросами аборигенов.

– Отлучусь, – бросил Костров. – Будь здесь.

Рогачева пугливо поежилась, стрельнула глазами по сторонам.

– Предлагаешь побыть одной? А если я так же… пропаду? Не боишься? Чертовщина здесь какая-то творится, товарищ майор…

– В Бога лучше верить, верно? – усмехнулся Костров. – Если его нет, то мы ничего не теряем. Если же он есть…

– Тебе бы все шуточки шутить, Алексей Петрович, – проворчала сотрудница, заливаясь румянцем. – А я вот реально не понимаю, что за бесовщина здесь происходит… Нет, понимаю, что все в итоге получит внятное объяснение…