– А где отвертка?

– В шкафу на балконе.

– В шкафу или в коробке?

– В шкафу.

– Коробку можно выкинуть? Большая очень. У меня сегодня до балкона руки не дойдут, но завтра я им займусь. А из-за этого картонного гроба не повернешься.

– Выкидывай, мне не нужна. Только учти, что там остатки краски после ремонта. В стеклянных банках. Разберись, вдруг подмазать где-нибудь захочешь.

– Ладно, краска может пригодиться. Дальше, Иван, как найти предпоследнего жильца? Какую-то книжку без обложки оставил, счета, чеки. Выброшу, еще явится требовать свою макулатуру.

– Выбрасывай. От него только имя осталось – Петр. Мы с ним лишних бумажек не подписывали, по-мужски договорились. Он положил свой комплект ключей на тумбочку в прихожей, захлопнул дверь и отчалил по договоренности еще во вторник. Если забыл что-нибудь нужное, давно позвонил бы.

– Может, все-таки лучше тебе отдать?

– А мне на кой его макулатура, как ты выражаешься.

– Последнее, Иван. С кем и в чем ты не сошелся, когда пытался сдавать квартиру после ухода Петра этого? Я сегодня вожусь с замком, подходит какой-то мужик и нагло спрашивает: «Разве вы сюда переехали»? Меня вариант двух медведей в одной берлоге не устраивает.

– Перестань дергаться. Тот хмырь сначала согласился на все условия. Я и сказа тебе, подгребай через месяц. Но он посмотрел квартиру и отказался платить залог. Вот и расплевались. А любопытный мужик – наверняка сосед.

– Я соседей еще не видела.

– Увидишь и всплакнешь. Я с ними год ругался, чтобы не лезли в чужие дела и не учили жить. Ты держись потверже, а то изведут. Посылай по всем известному адресу, не дослушав. Мы, москвичи, народ склочный, но чужую силу просекаем с полунамека.

– Спасибо за совет. Значит, если я захочу остаться тут надолго, деньги каждое первое число, и ты сам за ними заходишь.

– Можем и в метро встречаться, мне все равно.

– Пока, Иван. Созвонимся.

Вынуждена признаться, что в течение всего диалога с хозяином опасного для жизни помещения кулаком мне грозил не только Виктор Николаевич Измайлов, но и Юрьев, и даже Балков.

– На грани фола, – подытожил Сергей.

– Это не так называется, – бросил Борис. – Это…

– Говори, – усмехнувшись, потребовал Вик.

Я изложила все с максимальной точностью. И заткнуться бы сразу. Но мне еще никогда не удавалось вовремя остановиться. Я из тех, кому легче не начать, чем прекратить.

– Интересно, где Сереброва убили? Иван знает про коробку, но думает, что в ней только краска, раз позволил вынести в мусорку. Господа сыщики, а не воспользоваться ли вам его разрешением? Забирайте ее, и долой неприятности.

– Нас принимают за обслуживающий персонал труповозки, – нахохлился Юрьев.

– Поленька, тебе пора домой, – сказал Измайлов. – Мы сами разберемся. Ты сделала все, что могла. И гораздо больше, чем нужно. Обсудим твои проблемы позже.

– А они у меня есть?

– Есть. И не создавай себе неразрешимых. До вечера.

Что мне оставалось? Я отдала полковнику ключи. Про второй комплект никто не спросил. Я вспомнила, что Петру Иван предоставил только один, но зацикливаться не стала.

– Пока, сыщики. Я вам невыразимо признательна.

Потрясенные моим редкостным благоразумием, все трое поднялись и проводили меня стоя.

– Корчат из себя страстотерпцев, – процедила я, спускаясь по лестнице.

Что цедили они, не знаю. Но догадаться не трудно.

Минут через двадцать я убедила себя в том, что не подложила убойщикам свинью, а оказала неоценимую услугу. Во-первых, обнаружила труп пропавшего человека, которого они безуспешно разыскивали. Во-вторых, обеспечила крепкую привязку к месту. Вот вывезли бы тело к черту на кулички, нашли бы его там через полгода и бились головами об стены, гадая, где совершено убийство. В-третьих, даровала шанс задержать преступника или преступников, явившихся за страшной коробкой. И вместо общего благодарного поклона – «пошла вон»? Возмутительное бессердечие!