Выхожу из машины и смотрю сквозь темноту леса на склад. Издалека выглядит достаточно устрашающе, ибо не видно ни зги.

Страшно ли мне? Ледяная и тяжелая пушка согревала мою смелость. Да и вообще, когда я проколола на спор пупок в гараже какой-то иголкой, которую активно называли «цыганской» я поняла, что и горы могу теперь свернуть. Если, правда, родители не свернут мою шею быстрее.

Пока я оглядывала лес и пыталась унять скачущее сердце мыслями об отце, послышался хлопок двери. Вадик вышел из машины, Наташка следом за ним. Друзья подошли ко мне и стали вглядываться в кромешную темноту.

Запах табака немного перетягивает внимание. Вадик протягивает мне сигарету, смотря на меня так, будто мы видимся в последний раз и не я, а он сейчас собирался посетить логово самых опасных оборотней.

Да уж правдива та истина, когда говорят, что подросткам неведомо чувство сохранения собственной жизни. Вадик с Наташкой все-таки переступили этот рубеж. Наверное, он начинается с восемнадцати, сразу после дня рождения. А наутро активируются поджилки, которые в случае чего трясутся и очко, которое в том же случае сжимается.

Хорошо у меня еще ничего не трясётся и не сжимается, иначе бы реально сдрейфила. Это вам не пупок старой иглой колоть. Это чертовы оборотни.

– Спасибо, Вадик, ты очень добр, но я не хочу, – никогда не было желания брать в рот эту гадость.

Может, я и дружу с немного отбитыми на голову ребятами, которые активно злоупотребляли, но становиться полноправной частью их компании от корки до корки, от пяток с мозолями до кончиков секущихся волос я не собиралась.

Саня, Роман, Юля, Серега, Вадик, Натаха и я. Я была дополнением к этой крутой компании. Правда, сегодня мы не в полном составе. Но, если уж Вадик с Наташкой со мной не хотят пролезть на территорию, те другие бы точно слились сразу, как только узнали в чем мой план. Хотя и плана как такого не было, кроме как убедиться в том, что мой отец жив.

Никто из них ради своих родичей на такой риск не пошел бы, это я точно знаю, как и то, что я никого из них не оставила бы в такой ситуации. Но, сейчас это уже не имело никакого значения.

– Лен, давай утоляй свое любопытство, но через полчаса, чтобы была здесь, иначе пойдешь пешком домой. Часы есть?

– Нет.

Закатив глаза и посмотрев немного презрительно в мою сторону, как на совершенно не подготовленного солдата, Вадик снимает со своей руки черные часы и, схватив меня за руку, оборачивает ремешки на моем запястье.

– Но потеряй, они новые. Отец грохнет меня.

В ответ киваю и одобрительно улыбаюсь, схватив прищур Наташки. К гадалке не ходи – ей это не понравилось, потому что подарками Вадик ее не заваливает. Если и заваливает, то только в гараже или на заднем сиденье своих машин. Точнее, отцовских, которые он берет покататься, пока тот в командировке.

Подхожу к проволочному забору, внизу которого дырка заделана небольшой фанерой. Труда ее убрать не составило, как и оказаться по ту сторону. Оборачиваюсь на негромкий свист Вадика.

– Держи фонарь, – просовывает мне в дырку, засветив перед этим светом в глаза. – Случайно, прости. Фонарь тоже не просри.

Подрагивая, забираю фонарь. Кладу руку поверх оружия, проверяю на месте ли оно. Несмотря на то, что оно холодное и увесистое, я перестала его ощущать, как и ноги, которые стали ватными, и руки, которые неожиданно похолодели.

Понос бы не застал врасплох. Иначе это будет полнейшее фиаско.

Не думаю, что друзья увидели изменение в моем настрое. Они вообще, стоило мне отойти от забора, решили заняться друг другом. Чем больше я отдалялась от них и приближалась к лесу, тем сильнее меня охватывал страх.