– Ясно. Надо, кстати, побеседовать с этой красавицей. Я узнавал, ее увезли на улицу Художников, во второе отделение.

– Я все хотел ее спросить…

– Ну?

– Откуда у дочери грузчика и учительницы айфон новой модели? Недешевый, мягко говоря.

Ответ на этот вопрос ждал их в палате третьего этажа, накрывшись почти с головой, иначе нездорово-бледное лицо в свете больничной лампы делалось мертвенно-белым.

– Подарили, ясно? – отозвалась Вострякова с бессильной злостью.

– Тайный любовник? – Зверев иронически улыбнулся.

– Ну типа.

– Не слишком ли щедрый подарок? – спросил Грановский.

– Для меня в самый раз, – огрызнулась Полина.

– Интимные услуги? – Зверев напрягся.

Полина долго молчала, прежде чем решилась ответить, скрипнув зубами.

– Фотографии.

– Ясно, – протянул Грановский. – А теперь – имя клиента.

– Николай Дидикин, – без запинки ответила Полина.

В дверь постучали. Женщина в форме медсестры поманила следователей пальцем. Вострякова зашуршала одеялом.

– Значит, отравление? – спросил Зверев.

– Какое еще отравление? – всполошилась Полина.

– Что ты принимала в последние сутки? Ела? Пила?

– Да то же, что и всегда.

– Шевели мозгами. Три убийства. Миронова и Ивченков, без сомнения, зарезаны одним лицом. Паршин, я уверен, туда же. Ты за себя не боишься?

– А я при чем? – взвизгнула Полина, но ее глаза полыхнули осмысленным страхом того, кто знал больше, чем говорил.

– Тебя отравили снотворным. Камилле, я уверен, стало плохо по той же причине. Ее намеренно усыпили в вечер убийства. На Валентина пытались повесить вину, убивая в день смерти его матери. Ты соврала насчет Дидикина. Я сразу понял по глазам. И я был у него дома, он явно небогат. Юлия Куницына его бросила. Да и не тот человек. Айфонами он точно разбрасываться не стал бы. Ты в курсе, что лишних свидетелей убивают?

– Господи. – Вострякова закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись.

– Это ведь был виски, верно? Врач сказал, от тебя шел запах спиртного. В пятницу ты пила то же, что и Камилла?

– В пятницу я пила ямайский ром. И Валик тоже.

– Вот оно, – прошептал Грановский.

– Надо мной все смеялись, потому что я бедная. Паршин обзывал голытьбой и шлюхой, а я еще ни разу, ни с кем… Только фото продала и пару видосов, на которых я…

– Без подробностей, – оборвал ее Грановский.

– Он меня заставил. – Девушка разрыдалась. – Сказал, он позаботится, чтобы меня посадили за соучастие.

– Кто? – Грановский уже знал ответ.

– Полковник, – простонала Полина.

Грановский позвонил в дверь. Заскрежетали замки, на пороге возникла Юлия Куницына.

– Добрый вечер, Юлия Павловна. Мы с вами толком не разговаривали по поводу этих событий.

– Да я, собственно, ничего и не знаю.

– Чем можем помочь? – раздался за ее спиной голос Павла Куницына. Спокойный, но не такой ровный, как обычно.

Грановский и Зверев вошли. С кухни их приветствовал плотным голосом Тимофей.

– Два вопроса, Юлия. Вы покупаете снотворное по упаковке или про запас?

– Про запас, а что?

– Проверьте. Уверен, недосчитаетесь. И второе, вы что-то говорили о часовых поясах. Где были?

– На Майорке, проводили там каникулы. Но…

– Два месяца или чуть больше, наверное. Ездили всей семьей?

– В чем, собственно, дело, господа? – спросил Куницын с некоторым вызовом.

– Ну, мы с мамой, Тима. Маме врач посове…

– Отвечая на ваш вопрос, полковник. Три трупа. Четвертый может быть в любой момент.

– И? – Куницын смотрел не мигая.

Его лицо оставалось неподвижным, но в глазах плясали огоньки отчаяния.

– Мне показалось странным то, что вы подчеркнули, что не видели дочь в вечер убийства Мироновой. Зная, что подозревать Юлию нет оснований. И подсказали, что Дидикин был один дома. Как будто хотели навести меня на одного из них.