– Все они были здесь?

– Ну, Полина, Тимофей, Камилла. Этих точно видел. Валентин заглядывал.

Грановский вежливо кивнул. После ухода Куницына он обратился с тем же вопросом к Дидикиным.

– С мамой была в театре. «Идиот».

– Что я сделал? – возмутился Дидикин.

– «Идиот» Достоевского в БДТ, – закатила глаза Юлия.

– А вы, гражданин Дидикин? – Зверев едва не рассмеялся.

– С Юрой Семченко играли в теннис. До восьми.

– С десяти до полуночи? – с легким раздражением спросил майор.

– Да откуда я знаю. Дома был. Жену поджидал. Контачился.

– Вы живете здесь? – поинтересовался Зверев.

– Нет. На Васильевском. Сегодня просто заехал.

– Папу навестить. И вдруг такое, – вздохнула Юлия. – А вчера я в аптеку заскакивала, забрать лекарство. Я всегда выкупаю тут, на Луначарского. Заглянула на пять минут, вот с Наташей и столкнулись. В последний раз.

– Ты что, уже все выхлебала? – спросил Дидикин.

– Ну а что, если я плохо сплю, – раздраженно ответила Юлия. – Про часовые пояса не слышал?

Задав еще пару вопросов, Грановский отпустил супругов, поднявшихся по лестнице на расстоянии четырех ступенек друг от друга.

С кухни донесся звук корковой пробки, с силой вырванной из горлышка. Что-то полилось в бокал.

– То что надо. – Вострякова отхлебнула виски и блаженно вздохнула. – Налей еще.

Тимофей осторожно налил, читая название на этикетке.

– Глен Ги… Га… Гэри. Ох.

– Да какая разница, главное, хорошо идет. А им завари кофе. – Полина кивнула на бледную как смерть Камиллу. Марианна и Валентин молча сидели, обхватив головы.

Вострякова отпила и, откинувшись назад, закинула ноги на стол.

– Шеф, посмотрите, – шепнул Зверев. – Они же обдолбанные.

– Вижу. – Грановский смотрел только на дочь.

– Пап, а долго еще? – устало спросила Марьяша.

– Один вопрос, – ответил Грановский. – Где вы все были вчера вечером?

– Здесь, – хором ответили четверо.

– Я уехала после девяти, Тима вызвал такси, – тихо сказала Марьяша. – Но писала им ВКонтакте.

Грановский кивнул ей.

– Во сколько пришли-ушли?

– Часов в семь – начале восьмого. А ушли в двенадцать с чем-то.

– Я пораньше, – пробормотал Валентин.

– Я лег спать. Папа доставал, что уже поздно, – промямлил Тимофей.

– Вы все живете поблизости? – спросил Зверев.

– Я на Тихорецком, – отозвалась Марианна. – Добираться неудобно.

– Я рядом. За углом. – Вострякова шевельнула бровями и потянулась за бутылкой.

– Тебе не хватит? – спросил Тимофей.

– Ну тебе же не жалко? – Полина поболтала ногами в воздухе.

– Чуть подальше, на углу Малой Озерной и Березовой, – тихо сказал Валентин, глядя перед собой.

– Недалеко. Но я ночевала тут, – пробормотала Камилла, дрожащими руками поднося ко рту дымящуюся чашку.

– Когда уходили, видели кого-то возле дома Мироновой?

– Проверьте камеры, адмирал, – нашлась Полина.

– Не называй его так! – прошипела Марианна.

– Ладно, давай в участок. Камеры реально пускай проверят. Я видел на стенах. Соберемся с мыслями, и вперед, – устало сказал Грановский.

– Понял, шеф.

– Может, ты все-таки расслабишься? – Марианна подошла к Полине и наклонилась над столом.

Вострякова приподнялась, медленно лизнула ладонь и провела по щеке Марианны.

– Сделай мне так же, и расслаблюсь.

– Отвали! – крикнула Марианна.

Тимофей и Валентин хихикнули. Камилла застонала.

– Слушай, ты! – Грановский подошел к Полине, сверкая глазами.

– Да это шутка.

– Еще раз так пошу…

– Папа! Хватит, – осадила отца Марианна.

Грановский в изумлении вытаращился на нее.

– Ты что за эту нахалку заступилась? – спросил Грановский дочь. Они ехали по Выборгскому шоссе в сторону Тихорецкого, где Марьяшу уже дожидалась взволнованная мать. Узнав, что отец вызвался подвезти дочь, Валерия Грановская ничуть не успокоилась.