– То есть я должна себя чувствовать красавицей, если вы того пожелаете, ваша светлость?

– Если мое повеление способно убедить вас в моей правоте. А теперь будьте любезны убрать это мученическое выражение с вашего лица и приосаньтесь, как и положено истинной светской леди на выданье. Наше общество помнит вас именно такой, Принцесса. Настоятельно рекомендую вам представить, что мы неспешно прогуливаемся по зеленым скверам Мейфэра, а не мчимся по окрестным деревням.

– Да, так лучше, но вы все же ошибаетесь, – выпалила она.

Между тем они уже ехали по знакомым пыльным улицам, и она почувствовала, что Принц рядом с ней снова превратился в циничного и недосягаемого герцога Деттингема.

– Нет, и вам это известно, – прошептал он, передавая ей сумочку и веер, когда лакей лорда Пэндла помог ей сойти с довольно высокого сиденья коляски.

– Нет – что? – рассеянно повторила она, поскольку сохранять грациозность, выходя из экипажа – даже не столь высокого, – довольно тяжело, а сегодня ей менее всего хотелось свалиться мешком под ноги его лошадям.

– Ошибки, разумеется.

И он напомнил ей о ее прелести таким томным взглядом, что она едва не поверила ему, но вовремя спохватилась, поскольку перед ней всего лишь закоренелый повеса, привыкший убеждать впечатлительных дам в своем особенном отношении к ним – единственным и неповторимым.

– Ха! Расскажите об этом вашим гостьям, когда мы встретимся у вас в доме. Они объявят вас сумасшедшим или же просто сбросят меня в ров с водой у вашего замка.

– У нас нет рва, – возразил он, наблюдая, как она отступает на пешеходную дорожку и ждет подходящего момента, чтобы вежливо распрощаться с ним.

– Они выкопают, постараются ради меня.

– Вот как? Следует мне расценивать это как вызов? – Его озорная улыбка грозила сразить наповал и растопить ее волю прямо посреди улицы.

– Нет! – неожиданно пронзительно вскрикнула она и отступила, словно его пламенный взор мог опалить ее крылья.

– Жаль, – произнес он насмешливо. Он всегда так улыбался ей в детстве, когда собирался улизнуть вместе с Ричем. – А я обожаю сражения. Правда, немного найдется женщин, способных доставить мне удовольствие доказать им их неправоту, разве что вы, Принцесса, частенько балуете меня.

– Тогда считайте меня одной из многих, – отчеканила она и резко отвернулась от этого кривляющегося джентльмена. Пора отпустить ее с миром.

– Я всегда выделю вас из толпы, Принцесса, – нагло уверил он, словно сделал одолжение, затем небрежно отсалютовал хлыстиком и рванул свой экипаж с места, и пыль прощально взметнулась из-под колес.

– Несносный высокомерный идиот, – процедила она сквозь зубы, застыв на месте и неотрывно наблюдая за ним, пока он не скрылся из вида.

– Прошу прощения, леди Джессика? – ровно произнес дворецкий, словно и не слышал их разговора. Он крепко усвоил некий бородатый анекдот о том, что добрый слуга сродни чурбану и заводится каждое утро, как часовой механизм.

– Чаю, пожалуй, Уэллоу, – просияла она. – Очень хочется чаю после всего этого.

– Любой леди захочется, – позволил себе заметить Уэллоу, сопровождая ее в холл.

Две недели спустя Джессика решила, что только чаем горю не поможешь. И отец, и мать в последнюю минуту отказались от своих намерений, и теперь она подъезжает к Новому Эшбертону, чтобы в одиночестве принять ультиматум герцога. Экипаж уже притормаживал перед парадным въездом в усадьбу Джека, а ее одолевало малодушное желание приказать кучеру повернуть обратно, в родной Уинберри-Холл.

Джек не придаст никакого значения их памятным стычкам в Лондоне и, по обыкновению, будет с ней рассеянно обходителен, затем и вовсе позабудет о ее присутствии. Так заранее утешала себя Джессика. Ее единственная задача в ближайшие две недели – хромать вокруг его величавых пав и оставаться незаметной, пока он не остановит свой выбор на одной из элитных великосветских красавиц, после чего ей можно отбыть восвояси и заниматься своими делами. Внутренне готовясь играть свою роль как можно лучше, Джессика вглядывалась в знаменитый олений парк Эшбертона. Между тем карета проехала во внушительные ворота. Поворачивать назад теперь поздно.