Мария заметила Берту. Она кралась почти бесшумно, сжимая в руках что-то тяжёлое – статуэтку, будто специально предназначенную, чтобы стать оружием. Мария дёргалась изо всех сил, мычала сквозь скотч, издавая глухие, отчаянные звуки, пытаясь предупредить мужчину, заставить его обернуться, но он не успел.
Раздался хруст – тугой, жуткий. Статуэтка обрушилась на его затылок, и он осел на пол, как кукла с перерезанными нитями. К счастью, руки Марии были почти освобождены – она тут же рванулась, сорвала последние витки верёвки, схватила лежащий рядом пистолет и, тяжело дыша, дрожащими пальцами направила его на Берту.
Одна рука держала оружие, другая осторожно сдёргивала проклятый скотч с губ, кожа под ним пылала.
– Не глупи, Мэри. Ты же не хочешь мотать срок за убийство, правда? – проговорила та, медленно поднимая руки, но в голосе слышалась язвительная ухмылка, как будто она по-прежнему чувствовала контроль над ситуацией.
– Иди вперёд, – процедила Мария, направляя пистолет прямо в грудь женщины. Странным образом, её голос звучал спокойно, чётко, и выглядела она так, словно держать кого-то на прицеле – её повседневная рутина. И всё же, в глубине сознания с ужасом шевелилась мысль: кто я сейчас такая?
Они двинулись через коридор. Воздух в доме был тяжёлым, в нём пахло металлом, перегретой древесиной и потом. Когда они вошли в большую комнату, она увидела два тела, лежащих на полу. Трупы. Мёртвые. Настоящие. Кровь уже начала темнеть, впитываясь в ковёр.
Мария отвернулась, стараясь не смотреть, и, держа оружие направленным, медленно шла к выходу. «Чёрт, если я кому-то расскажу, никто ведь не поверит», пронеслось у неё в голове, когда они пересекали дверной проём.
И тут – всё произошло мгновенно. Берта вдруг резко развернулась, выкинула руки вперёд, словно кидалась на добычу с криком, с ревом, не думая, не рассчитывая. Мария не колебалась. Пальцы сжали спуск. Выстрел.
Звук был оглушающим – короткий, взрывающий тишину. Женщина рухнула навзничь, её тело упало с глухим стуком, будто мешок с песком. Под спиной тут же стала расползаться лужа крови. Мария застыла, не дыша, не в силах понять, куда попала, как это вообще произошло. Ужас накрыл волной, живот сжался, как будто внутри вывернули всё наизнанку.
Она опустила пистолет и пошатнулась. Её затрясло. Руки, плечи, колени – всё начало дрожать. Она убила человека. Убила сама, своими руками, не во сне, не случайно. Намеренно.
Резкий спазм выгнул её изнутри, желудок подкатил к горлу. Она бросилась прочь, едва не споткнувшись, вылетела на улицу и, увидев заросли сбоку от дома, рванула к ним. Ветки хлестали по лицу, по рукам, но ей было всё равно – она упала на колени, её вырвало.
Не успев даже отдышаться, Мария заметила двух мужчин, бегущих со стороны дороги. Паника вспыхнула с новой силой. Она метнулась глубже в кусты, вжалась в землю, зажалась между ветвями, замерла. Сердце билось в ушах, как барабан, дыхание прерывистое, судорожное. Она не знала, сколько пробыла в этом укрытии, но когда, наконец, рискнула выглянуть, всё было тихо.
Тихо – это шанс. Осторожно выбравшись, она стараясь не трещать под ногами, и рванула. Как будто за ней гналась сама смерть. Пробежав по боковой дорожке, увидела за воротами несколько машин. Узнала это место – дом, в котором они с Джеком были раньше, на злополучной вечеринке.
Подбежала к одной из машин, дёрнула ручку Хайлендера. Ключ торчал в замке зажигания. Господи, только бы завелась. Она запрыгнула внутрь, отложив пистолет на пассажирское сиденье, повернула ключ. Мотор загудел.
Она дрожала всем телом. Всё внутри било её, как ветер гнёт тонкое деревце. Но она заставила себя – развернула джип, поцарапала бампер другой машины при манёвре, резко вдавила педаль газа и понеслась.