Мелони сел и глаза его едва не вылезли из орбит: прямо перед ним возник вихрь фиолетовых светящихся крупинок. На земле широким кругом вспыхнуло голубое пламя. Оно постоянно росло. Не было музыки ветра, которая чаще всего сопровождала Мелони. Все происходило совершенно беззвучно, если не считать шелеста взметнувшихся снежинок и хруста льда, который лучился трещинами, бегущими в разные стороны от голубого огня, выросшего в человеческий рост. Крупинки сформировали силуэт, который тут же пришел в движение – подплыл к голубому краю и вытянул руку. За пределами пламени она выглядела вполне человеческой.

У Мелони отвисла челюсть: рука убралась назад. Силуэт (Дилун был уверен, что это женщина) вернулся к центру круга, из которого, спустя мгновение, галопом выбежали два серых, в яблоках коня. Жеребцы смачно фыркали и постоянно вставали на дыбы. Огонь померк и растворился в воздухе. Навстречу Мелони, смущенно улыбаясь, шла преобразившаяся Нора. Вместо прежних остатков одежды, на ней была преотличнейшая туника и широкие белые брюки, обвивающие правильные, длинные ноги при каждом шаге. Черные волосы, чуть длиннее плеч, держал серебристый обруч с алым камнем на лбу.

Мелони поперхнулся. Он был в совершенной растерянности: похоже, этот самородок может оказаться намного, очень намного дороже такого отшлифованного камушка, каким был он сам.

– Нора?

Она улыбнулась еще шире.

– Ну, как лошадки?

Мелони почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом.

– Это ты их нашла? Где? Как?

– Там. – Нора неопределенно пожала плечами, – я подумала, что пригодятся лошадки. И услышала, что они рядом. Потом ты куда-то пропал, и появились эти красавцы.

– Ты хоть понимаешь, что сделала? – Мелони поднялся на ноги и, отчаянно жестикулируя, пытался объяснить Норе, что она все-таки натворила.

– Подожди, но ведь это ты вывел меня из камеры!

– Но завершила ты все самостоятельно. Кроме того, вот эти, – он кивнул на жеребцов, – появились тут по одной лишь твоей прихоти.

Кони явно нервничали. Они прекратили вскакивать на дыбы и метаться, но постоянно закладывали уши и беспрестанно беспокойно ржали.

– У меня в голове настоящая каша. – Обреченно вздохнула Нора и потерла виски.

– Не у тебя одной. Подожди-ка… – Мелони обернулся к лошадям. На этот раз он более внимательно их разглядывал. Между густых бровей залегла складка. Выражение лица становилось все более мрачным. Он схватил Нору за руку и потащил к заснеженному берегу.

–Что случилось?

– Молись, женщина. – Мелони всматривался в разбитый трещинами лед, который надсадно скрипел под их ногами. Он мог в любую минуту расколоться. Именно это не давало животным успокоиться.

Лед захрустел еще сильнее и перепуганные жеребцы во весь опор понеслись к берегу. Лед треснул и разошелся. Лошади успели перескочить провал, но корка под их тяжестью продолжала трескаться. Кое-как, по грудь в воде, они все-таки выбрались на пологий берег, тяжело дыша.

– Плохо молилась. – Мелони с грустью пнул маленькую льдинку. Расстояние между их льдиной и льдиной берега начинало расти.

– А если переплыть? – Предложила Нора, но осеклась, наткнувшись на суровый взгляд Мелони.

– А какого лысого черта, разрешите спросить, мы вообще тут делаем?

–Стоим. – Нора наивно хлопнула ресницами.

Мелони указал рукой на черное ночное небо. – Видишь?

–Вижу, – согласилась она.

–Луна?

–Луна.

–Одна?

–Одна.

–А должно быть две!

–Две?

–А ты думала сколько?

–Одна.

–Тогда все ясно, – Дилун произнес про себя несколько крепких выражений, употребляемых только в крайних случаях. Таких, как этот. Они оказались совершенно в другом мире. Мелони боялся даже подумать, что это могло значить. Девчонка была определено сильнее его. Ведь две лошади! Дилун двоих человек (помимо себя) выдерживал с большим трудом. Да потом месяц мучился с головными болями. А эта… Мало того, что приперла этих жеребцов, так еще занесла неведомо куда. Мелони внезапно понял, что ужасно продрог. Нора же, как ни в чем не бывало, мечтательно наблюдала за серыми жеребцами.