Юный рыбак опешил. Что творится в банях, на сеновалах, да под одеялом у мамки с отцом, он, конечно, давно знал. Но сам пока только ладонь по уду гонял в ночи, когда бессонница мучала. Чтоб вот так рядом с живой девкой лежать доселе лишь представлять мог. А она прижалась сильней, обжигая его замерзшее тело своим теплом. Возгар напрягся, но рассудил, что худа не будет, да и от чужого жара немота проходить начала, потому осторожно нащупал впотьмах девичий бок. Несмелую ладонь его тут же подхватили, шустрые пальцы сплелись с его ледяными, а незнакомка, довольно урча, подтянула к себе, вынуждая наваливаться, подставляясь неуклюжей стеснительной тяжести робеющего юнца.

– Помочь или по наитию разберешься? – вновь усмехнулась, откидывая голову. В спутанных волосах янтарными каплями сверкнули искры догорающего костра.

– Сам, – буркнул Возгар, чуя, что как минимум мужское в нем ожило, побороло хладную немоту и потянулось к настырному жару приставучей бестии.

– Ну, сам так сам, – игриво прикусила губу и подалась навстречу, раздвигая бедра, принимая в себя его первый стремительный раз.

Парень очнулся утром. Лохмотья одежды высохли у догоревшего костра. По берегу от грота до полосы прибоя вела цепочка следов босых девичьих ног.

– Уплыла, – решил Возгар, наклоняясь и набирая в ладонь горсть песка. Меж черных крупиц огненными брызгами сверкали осколки янтаря, точь-в-точь как на чудом уцелевшем обереге.

Наемник проснулся, стискивая в кулаке черный драконий коготь. Янтарные бусы были теплыми на ощупь, а тело ныло истомной негой – будто не привиделась ему настырная девка, истребовавшая ласки, а случилось то на самом деле.

– ЧуднЫе дела, – Возгар задумчиво почесал старый шрам на боку – наследство давнего кораблекрушения, забравшего жизни отца и дяди.

*

Ярл Тур – славный муж, на ком сила и правда Вельрики держится. С честью и верой служил Крезу Мудрому, тому, что по счету пятым правителем был от битвы Пепла и Злата. Не искал и не хотел никогда Тур другой судьбы, акромя как живота своего не жалея и хотеек иных не ведая, защищать страну свою и ее люд от недругов и напастей. Оттого, разменяв уж сорок пять зим, ни жены, ни детей не зовел, дружину верных вэрингов за семью почитая.

С той поры, как почил Крез Мудрый, и взошел на престол его сын, сам себя прозвавший Великим, не знает покоя ярл Тур и его войско. Лишь спадает с дорог распутица, да воды Фьордов сбрасывают оковы льда, шлет правитель Вельрики вэрингов в поисках Авадали, страны, что в легендах драконьим логовом названа. Богаты эти походы на добычу, жемчуга и злато, а порой и янтарные россыпи, да только лишь соседей тревожат они, да на границах смуту сеют. Не по душе Туру набеги разбойничьи, будто не славные мужи великой Вельрики, а тать полночная, да не в правилах ярла приказы нарушать.

Так было до той поры, покуда янтарная дракониха, приплодом отягощенная, не спасла вэрингов от неминуемой гибели. Крез же Великий, как прослышал о чудесном спасении и крылатой ящерке, взвился испуганной птахой, задрожал осиновым листом и с пеной у рта приказал найти и убить погань древнюю.

Да только не мог и дальше Тур супротив чести идти, а в приказе Крезовом лишь трусость да страх за шкуру свою признал.

Поутру в «Драконьем брюшке» пекли пироги славные на всю округу. Заглядывали за ними и с богатого Купечьего двора, и с открывающихся затемно кузниц. Поговаривали, что и сам Крез Великий любит побаловаться Рёниной ватрушкой с яблоком да мочеными ягодами. А кто попроще довольствовались румяными с капустой или сытными с потрошками. Лепешки, сдобренные смальцем и молодым овечьим сыром, и те не залеживались.