На сердце стало тревожно: «Решено. Я остаюсь!»

Воздух в горнице раскалился, и Крэг понял, что не справляется со рвущейся на свободу силой. Стремглав он выскочил наружу, преодолел двор, отворил калитку и с размаху врезался в Паситу, вынудив того отступить на шаг.

– Молокосос! И куда же ты так торопишься?

– Не твое дело! – Крэг чуть не застонал от досады. Не хватало еще перед тин Хорвейгом опозориться.

– Проблемы с самоконтролем? – вкрадчиво поинтересовался тот, радостно улыбаясь.

– Чего тебе нужно? – Крэг намертво застрял в калитке.

– Кире пора на тренировку, – ляпнул, недолго думая, Пасита, хотя шел сюда вовсе не за этим.

– На тренировку? С тобой?!

– А здесь есть кто-то еще, кто после смерти Каррона подумал о том, что будет с девчонкой? Что-то Махаррон не поспешил на помощь внучке.

Крэг только молча сопел, но не мог не согласиться с доводами тин Хорвейга. Новички плохо контролируют силу и эмоции, и наставники днями гоняют их по плацу – у обессилевшего от нагрузки курсанта непроизвольных выплесков почти не бывает. Наконец, он нашел что ответить:

– Ты, конечно, прав, но твоя помощь плохо пахнет. Я бы даже сказал – смердит.

Крэг уже едва сдерживался. Потоки разбухли от нерастраченной энергии, узлы распадались, узор искажался, заставляя его чувствовать себя, что тот же новичок. Еще никогда в жизни он не был таким сильным и бестолковым одновременно. Попробуй сфокусируй энергию при таком состоянии структуры потоков. Крэг по опыту знал – получится что угодно, но не то, что нужно.

– А я смотрю, тебя так и распирает, – усмехнулся Пасита и прищурился.

«Сартог дери! Ублюдок что, меня насквозь видит?!» – негодовал Крэг.

– Перестрой структуру по схеме четырнадцать. Не забудь дублировать компенсаторы, добавь дополнительные витки на узлах и живи счастливо. – Тин Хорвейг легонько щелкнул Крэга по носу, показав, что разговор окончен, и попытался пройти мимо, но тот будто врос в землю. Пасита вынужденно остановился и усмехнулся, глядя себе под ноги, потом поднял голову и с прищуром взглянул на противника:

– Значит, так?

***

Кира проснулась, когда за Анасташей тихонько закрылась дверь. Сладко потянувшись, она села на кровати и тут же прижала руки к пылающим щекам:

– О нет! – воскликнула шепотом и повалилась набок, утыкаясь лицом в подушку. Вчерашнее желание исполнилось в точности, и теперь она не знала, как показаться на глаза Крэгу, а учитывая вчерашние поцелуи в сенях… «На улице… В овине… Боги! Я же сама его туда привела! – Если прошлый сон еще можно было списать на коварство Паситы, то этой ночью, к ее великой радости, они с Крэгом были вдвоем: – Но что же он обо мне теперь подумает? Ой! А вдруг решит, что я блудница? Только не это! Стыдоба-то какая!»

Ей приснилась ночь Киаланы, только на месте Люты с Ламитой были они с Крэгом. Одни во всем лесу, и никто им не мешал. Горестно застонав, Кира отняла лицо от подушки и обвела глазами маленькую спаленку: «Пожалуй, сегодня не стоит и носа за дверь высовывать. Может, сказаться больной?»

Душевные метания прервал какой-то шум снаружи. Охотница сначала и внимания не обратила, погруженная в свои мысли, как вдруг раздался вопль Анасташи:

– Люди добры-ыя-я-а!

Слетев с постели, охотница подскочила к окну. Что-то творилось за оградой, но через сугробы и плетень толком ничего нельзя разглядеть. Вот мелькнул цветастый платок Анасташи, и безотчетный страх за мать заставил похолодеть. Киррана стремглав выскочила наружу, чуть не сбив по пути сонного Нааррона. Тот, взлохмаченный, в одних домашних портах, почесываясь и зевая, как раз выполз из ее собственной комнаты.