Пёс смешно склонил голову набок. Ну и что это значит?! Вдруг он дёрнулся, вытянулся по струнке, словно солдат по стойке «смирно». А затылка повернувшейся коснулся холод.

– Ты уверена в своем решении?

Голос у Хольды за прошедшие годы не сильно изменился. Но теперь это была уже не знакомая «бабушка Линде», веками прятавшаяся древняя долгожительница, а полновластная парка, повелительница судеб. Повернувшись, Эммилия увидела только её пронзительные синие глаза, сиявшие на фоне иконостаса:

– Да, благословенная Хольда! Я уверена.

– За всё нужно платить. Не так просто изменить раз выбранную судьбу.

– Я готова!

– Ты ещё молода и глупа, Эммилия.

– Я очень глупа, бабушка Линде! Но я очень хочу всё исправить.

– Всё исправить невозможно.

– Но хотя бы то, что в моих силах! Я очень хочу родить и вырастить лорду Николаю достойного законного наследника! Помоги мне, бабушка!

– Хорошо. Делай, что задумала. Гинефор поможет с кладом. Заодно заберёт призраков. Дальше всё будет зависеть только от тебя и твоей силы…

Очнулась леди Эммилия в своей постели. Как выяснилось, только через два дня. У неё был сильный жар. Сознание всё ещё продолжало мутиться. Стопы, голени и предплечья покрывали многочисленные ссадины и царапины. Правда, уже заботливо промытые и заживающие. Ногти на руках были жестоко обломаны. Приготовленное для клада золото и волшебное зеркало исчезли. Служанка рассказала, что ближе к рассвету находящуюся в беспамятстве леди принес к замковому рву странный тёмный силуэт. Больше всего, по словам часовых, он походил на высокого тощего человека в шлеме из большой волчьей головы. Только двигался как-то странно. Более подробно рассмотреть не удалось. Платье владелицы оказалось в полном беспорядке, разорвано и выпачкано в земле. Из спутанных волос торчали листья молодого папоротника. Но следов насилия на теле не было. И это сильно обрадовало тридцатичетырёхлетнюю графиню. Если уж ей суждено ещё раз родить, то только от любимого мужа.

* * *

6701 год от Сотворения Мира, 27 февраля.

– Ульф-хед-нар! Ульф-хед-нар!! Ульф-хед-нар!!! – в исступлении орала Стая, вздымая копья. Галлы ритмично били топорами о щиты. Пахло гарью, жжёным мясом и свежей кровью. А уцелевшие каратели, сбившись в кучу на фоне горящего лесного завала, испуганно тянули вверх дрожащие руки. Их оружие валялось в грязи. Феоктистов стоял на бруствере, машинально тиская рукоять так и не пригодившегося меча. Это победа! Скорее всего, ещё не окончательная. Но решительная. Как на Курской дуге. Он физически ощущал несущие крылья своей Хамингья. Казалось, ноги вот-вот оторвутся от земли. Но стиснутое ожогом лицо скрывало бушевавший фонтан победной эйфории.

А ведь казалось, ничего не получится! Чем больше Феоктистов готовился к нападению, тем меньше у него оставалось уверенности. Слишком много неизвестных приходилось решать. Он упорно анализировал обстановку, часами просиживая над самодельной картой. Но в голове царил сущий сумбур. Куда пойдёт первый удар? Как враг будет выдвигаться? До Шансона фактически один путь. По имперскому тракту. Занимает порядка десяти – двенадцати часов. Значит до Аржантана каратели смогут добраться на вторые сутки, до Канантона – на третьи. Если сэкономят на привалах. В этом случае им выгодно бить наши феоды поочерёдно, по мере продвижения. Как и предполагал сэр Жан… Правда, так враг сам рискует получить удар с тыла! От дружин ещё не атакованных владетелей. Будет так рисковать? Скорее всего, нет. Ладно. А что может предпринять ещё? Да, элементарно, Ватсон! Задействовать водный путь. Благо реки в Нормане никогда толком не замерзают. Из Кангарда, что до Аржантана, по Орну, что до Канантона, по реке Ви, можно добраться за четыре – пять дней.