– Я ему позвоню, – пообещал Эйлс. – Но Трамп из-за Руперта готов лезть из кожи вон. И из-за Путина. Его стиль: облизывать и обсираться. Меня беспокоит, кто кого дергает за ниточки.

Старейшина правоконсервативных масс-медиа и более молодой (правда, не намного) продолжали беседу к вящему удовольствию гостей до половины первого ночи. Первый пытался разобраться в новой национальной загадке под названием “Трамп”, хотя и говорил, что его поведение совершенно предсказуемо, а второй старался не испортить минуту собственной славы.

– У Дональда Трампа все под контролем. Конечно, это Трамп, но все под контролем. Трамп это Трамп, – заверял Бэннон.

– Да, это Трамп, – подтвердил Эйлс с некоторым сомнением.

8 ноября 2016 года Келлиэнн Конуэй – менеджер президентской кампании Дональда Трампа и центральная, можно сказать, звездная фигура “мира Трампа” – расположилась в своем застекленном офисе в Башне Трампа. Вплоть до последних недель предвыборной гонки штаб Трампа оставался тихим местом. От обычного корпоративного офиса его отличали только несколько постеров с правыми слоганами.

Конуэй пребывала в удивительно радостном расположении духа с учетом того, что ей предстояло стать свидетельницей громкого, если не катастрофического, поражения босса. Дональд Трамп проиграет – в этом у нее не было никаких сомнений, – но, вполне вероятно, не больше шести пунктов, что можно считать настоящей победой. Если же говорить по факту о грядущем поражении, то она просто отмахнулась. Тут не ее вина, а Райнса Прибуса.

Часть дня она потратила на то, чтобы обзвонить друзей и союзников в политической тусовке с обвинениями в адрес Прибуса. После чего она взяла короткие комментарии у телепродюсеров и телеведущих, с которыми успела выстроить крепкие отношения – и с чьей помощью надеялась получить постоянный выход в эфир по окончании выборов. Она старательно обхаживала многих из них, с тех пор как присоединилась к кампании Трампа в середине августа и стала ее надежным боевым голосом, а также, с ее спазматическими улыбками и странным соединением ранимости и невозмутимости, своеобразным телегеничным лицом.

Главной проблемой, говорила она, оставляя за скобками чудовищные ошибки самой кампании, был бесконтрольный дьявол в лице Национального комитета Республиканской партии (НКР), руководимого Прибусом, его помощницей тридцатидвухлетней Кэти Уолш и их пресс-агентом Шоном Спайсером. Вместо того чтобы действовать заодно, НКР, главное орудие республиканского истеблишмента, страховал свои ставки с того дня, как в начале лета Трамп добился своего выдвижения. И когда ему нужна была поддержка, он ее не получал.

Это была только часть словесных кружев Конуэй. Другая заключалась в том, что, несмотря на все, кампании удалось выкарабкаться из пропасти. Серьезно недоукомлектованная команда худшего, говоря практически, кандидата в современной политической истории – при упоминании имени Трампа Конуэй либо закатывала глаза, либо молча таращилась на интервьюера – на самом деле отработала на удивление хорошо. Конуэй, никогда прежде не участвовавшая в национальной кампании и до Трампа возглавлявшая скромную службу по опросу общественного мнения голосующих избирателей, отлично понимала, что после этой кампании ее голос окажется среди главных консервативных голосов в кабельных новостях.

Джон Маклафлин, один из специалистов по социологическим опросам в команде Трампа, на прошлой неделе уже заговорил о том, что в некоторых ключевых штатах, до сих пор провальных, цифры могут измениться в пользу Трампа. Однако ни Конуэй, ни сам Трамп, ни его зять Джаред Кушнер – действующий глава предвыборной кампании или тот, кого семья поставила заниматься мониторингом, – не сомневались в одном: их невероятное приключение скоро закончится.