— Ты об одержимых?

Киваю.

— Их осталось совсем немного. Скрываются по лесам. Большинство уничтожено в первый же месяц после твоей гибели. Оставшиеся опасны только для одиноких путников. Не рискуют нападать даже на небольшие обозы в несколько человек.

— Хорошо. А культ Трехглавого?

— Насколько мне известно, распущен. А еще было много казней. Большего, прости, не знаю.

Снова киваю – и на том спасибо. От северянки я все равно не узнаю действительно важных новостей, но вот так, по мелочи, по верхушкам, будет полезно ознакомиться. Впрочем, я уверен, что знает она гораздо больше, чем расскажет мне даже под пытками. Искусная женщина всегда развяжет язык своему мужу. На то природа наделила ее ртом и двумя дырками между ног. Глупо не пользоваться столь щедрым подарком Создателя.

— Активные военные действия? Здесь, на Севере.

— Насколько мне известно, нет.

Не могу скрыть ухмылку. «Насколько мне известно» - разумное начало для каждой фразы, на которой тебя могут поймать на лжи.

Дэми отходит к камину, останавливается, обхватив себя за плечи. Ее взор устремлен в огонь. Что она там видит? Неминуемую смерть собственного народа или триумфальное изгнание мерзких захватчиков с родной земли?

Нет, она никогда не перестанет верить в свой народ. Кто угодно, но только не она.

— Север получил послабления, - неожиданно для меня продолжает она. – Теперь кланы снова могут сами выбирать себе ярлов, могут следовать нашим традициям, чтить собственных богов. Внутри кланов мы почти свободны.

Я хорошо умею слышать то, что люди не говорят в открытую. Мало кто отдает себе отчет в том, насколько много можно считать из их мимики, жестов, интонации.

И сейчас Дэми, смотрящая в огонь и «говорящая» со мной спиной, открыта для меня больше, нежели, когда стояла, пристально глядя в лицо.

Она до сих пор находится в каком-то раздрае, в смущении или непонимании. И это при том, что ни в одной провинции Империи подобных послаблений нет.

— Это Тьёрд для тебя вытребовал? – озвучиваю первую пришедшую в голову версию.

Глупость, конечно, Император никогда не пойдет на подобное только из прихоти одного из его генералов, пусть и самого приближенного. Женщины приходят и уходят, а Империя должна стоять веками. Никакой слабости, никакой пощады к слишком высоко поднявшим головы, никаких послаблений завоеванным землям. Каждый должен знать свое место. Господину всегда должно стоять над рабом.

Она отрицательно качает головой, потом разворачивается ко мне.

Смотрит даже с вызовом.

— Мы завоевали это право кровью, заклинатель. Когда первыми встали на пути тех, кого успели обратить Скорбные девы и те, кто пошел за ними. Тебе ли об этом не знать… - она хмурится, а затем рассказывает мне о штурме замка, о неожиданной помощи северян и кратко о воскрешении Тьёрда. – Да, это Тьёрд рассказал Императору о произошедшем. Но он ничего не требовал.

Позволяю себе легкую усмешку.

«Ты-то откуда знаешь, о чем и на каких тонах они разговаривали, женщина?»

Но в целом шаг Императора вполне обоснован. Он бросил голодной и израненной, но все еще опасной, собаке кость, чтобы псина почувствовала себя сытой и немного более счастливой, чем минуту назад. Обычный принцип – сначала сделай людям плохо, а затем верни, как было, и они тебя отблагодарят. В отношении Севера все несколько сложнее, но в целом так же укладывается в примитивные рамки управления дикой толпой.

5. Глава пятая: Кел’исс

Глава пятая: Кел’исс

— И что, никаких больше диверсий и нападений на Имперские обозы? – не могу удержаться от едкого вопроса, на который все равно не получу правдивого ответа.