— Вы намерены выселить старушку.

— Не выселить — уговорить! И этим займешься ты!

Я ошарашено распахнула глаза. Приехали, называется. Думала же, что надо уходить, теперь, похоже, придется уволиться в срочном порядке.

Я уже открыла было рот, чтобы возразить, но Лосев оказался проворнее.

— Если тебе это удастся, я лично обещаю, что отныне ты будешь не какая-то там секретарша Люся. — Мне захотелось его придушить. — Ты станешь Изольда Викторовна, мой заместитель! — Надо же, он помнит, как меня на самом деле зовут. — А секретаршей посадим кого-нибудь другого, нечего тратить ценные кадры на неблагодарной работе.

Как интересно, а ведь еще утром он считал, что я должна целовать ему ноги за то, что работаю на такой завидной должности.

Однако в логике Лосеву не откажешь. Он сделал ставки правильно: именно долгожданным повышением меня и можно было удержать.

Я внимательно смотрела на него, пытаясь понять, не лжет ли шеф в очередной раз. Но, похоже, он так жаждал получить этот заказ, что произвел бы меня в фельдмаршалы, лишь бы ему это помогло.

— Я попробую, — наконец сказала я.

В конце концов, от одного разговора с незнакомой старушкой от меня не убудет. Нет так нет, я все равно собиралась увольняться. А если да… «Изольда Викторовна» звучало очень заманчиво, особенно после того, как тебя зовут Люсей, обращаясь как к собачонке.

***

— Нет, мам, не на работе…

Я уже как раз вышла из офиса и направилась выполнять поручение, сулящее новую должность, когда зазвонил мобильник.

— Чего это ты так рано? — мама тут же заподозрила неладное. Уж она-то знала, что я днюю и ночую на работе. — На свидание собралась?

Мне стало обидно оттого, какой радостью наполнился мамин голос при таком предположении.

— Мама, блин, какое свидание! — воскликнула я, забираясь в свой автомобиль. — Еду по работе!

— У тебя работа, а я хочу внуков, — в ответ обиделась мама. — Когда я была в твоем возрасте, тебе уже было три годика.

Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Больше всего мне на нервы действовали разговоры на тему моей личной жизни. В такие минуты я чувствовала себя старой. Даже не просто старой по возрасту, а одинокой старой девой, в жизни которой ничего не осталось, кроме работы.

— Изольда? — испугалась мама моему затянувшемуся молчанию. — Изольда, ты обиделась?

— Нет, мам, — без запинки соврала я, — все нормально. Мне некогда, давай я потом перезвоню?

Мама вздохнула, но согласилась.

Я закончила вызов и зашвырнула телефон на заднее сиденье, потом прижалась лбом к холодному рулю и просидела так несколько минут. Как же я ненавидела свою жизнь в этот момент! А самое страшное, что ни повышение, ни уважение начальства ничего не изменят. И дело не в одиночестве, не в неустроенной личной жизни, а во мне. Я совершенно потеряла вкус к жизни.

Глубоко вздохнула и открыла глаза.

С тарзанки, что ли, прыгнуть, чтобы хлебнуть адреналина и почувствовать этот самый вкус? Или на американских горках прокатиться?

Я улыбнулась абсурдности своих мыслей и покатила по адресу, который дал мне Лосев. Мне предстоял разговор со старушкой на тему ее выселения.

Я плохо представляла, что могу ей сказать, чтобы убедить в своей правоте и в том, что моя точка зрения — единственно верная, но решила хотя бы попробовать. В любом случае, когда после провалившейся попытки мне все же придется уволиться, по крайней мере, я смогу утешить себя мыслью, что сделала все, что было в моих силах.

Как ни странно, дорога в этот час оказалась почти пустой. Я открыла окна, распустила волосы и попробовала хоть немного расслабиться.

Ветер в лицо не помог, клонило в сон, а предстояло ехать через весь город.