Как это можно объяснить?

Села на кровати, обхватив голову руками, сжала виски.

Кто я? Сегодня я — это я. Я могла с уверенностью это сказать. Я думала как я, чувствовала как я, могла себя контролировать, полностью управлять собой и своими эмоциями.

Тогда что со мной было вчера? Или кем я была вчера?

Может быть, у меня раздвоение личности? Как доктор Джекил и мистер Хайд? Изольда-праведница и Изольда-оторва? В меня вчера будто черт вселился….

Вселился… При этой мысли бросило в жар.

Вселился.

А ведь Акимова Нина Ивановна тоже вела себя так, будто в нее черт вселился. Или не черт. Или кто-то еще.

В голове всплыло слово, которое употребила старушка перед смертью: «преемник», его же повторили ее убийцы. Они говорили, что она кому-то что-то передала и что этого чего-то у нее больше нет. Когда успела, удивлялись они, ведь они не следили за ней какие-то два часа…

Я задохнулась от догадки и паники.

Что она мне передала, чем заразила?

Я отчетливо помнила, как горела на полу в домике старушки, помнила, как пламя охватило все мое тело. Это был не сон, это все было наяву.

Господи, что она в меня подсадила через прикосновение?

Или… кого?

После этой мысли в голове наступила полная тишина.

— Или кого, — обреченно повторила я вслух.

«Ну наконец-то, — раздался в ответ незнакомый насмешливый голос. — Познакомимся?»

И этот голос определенно шел из моей головы.

***

Сложно передать те чувства и эмоции, которые возникают, когда кто-то, кроме тебя, начинает разговаривать в твоей голове. Паника, отчаяние, сомнение — все это сплелось в один тугой узел.

Я схватилась руками за голову и медленно сползла по краю кровати на пол.

Нет-нет-нет, это мне все кажется, этого не может быть в реальности, я просто слишком много выпила…

«Ну-ну, а слоны летают!» — тут же насмешливо отозвался голос в ответ.

Я задохнулась от отчаяния и сильнее сжала виски.

«Возьми себя в руки, дорогуша. Я тут. Тебе придется с этим смириться».

Я вскочила на ноги.

— Ни с чем я мириться не собираюсь! — заявила пафосно и начала бегать по комнате, лихорадочно ища свои вещи.

Наконец нашла джинсы и тут же стала их натягивать резкими движениями негнущихся от паники рук.

«Ну и куда ты собралась, позволь спросить?»

— В больницу! — зло бросила я, борясь со штанами. — К психиатру! Пусть меня полечат.

«Упекут», — тут же безапелляционно выдал голос.

— Иди к черту! — прорычала я. — Вот черт! — Паника и злость — плохие спутники: я все же запуталась в штанине своих джинсов, не устояла на ногах и рухнула на пол, больно ударившись локтем.

На глаза выступили слезы бессилия, я отчаянно смахнула их тыльной стороной ладони и продолжила борьбу с брюками. Все, чего добилась, это стянула их с себя и отбросила в сторону.

«Набегалась?»

— Замолчи! — вскипела я. — Убирайся из моей головы!

В ответ раздалось недовольное урчание.

Я так и не могла найти в себе силы, чтобы встать с пола. Подтянула колени к подбородку и положила на них болевшую голову.

«Хочешь, вылечу?» — на этот раз без ехидства предложил голос.

— Перебьюсь, — огрызнулась я.

«Хочешь — мучайся, — к нему тут же вернулось злорадство. — Мое дело — предложить. Впрочем, ничего не имею против мазохистов».

Я так крепко зажмурилась, что перед закрытыми глазами стали летать замысловатые фигуры. Это сон, убеждала я себя, сон…

«Надоела!» — в голосе появилось раздражение, и тут мое тело, вопреки моим желаниям, начало подниматься с пола. Меня охватила паника, я видела, как мои ноги шаг за шагом тянут меня на кухню, но ничего не могла с этим поделать. Моё «я» было словно заперто в моем же собственном теле, которое больше мне не подчинялось.