В ответ – ничего. Только мужское дыхание, ровное и размеренное, да ветер, шелестящий в траве океаническим прибоем.

Палец Роджера легонько, точно птичье перо, скользнул по ее ладони.

«Я здесь, – так же безмолвно ответил он. – А ты?»

Брианна сжала его руку, и Роджер повернулся к ней.

Темнело рано. До зимнего солнцестояния было еще около месяца, но после обеда, когда Роджер с Брианной пошли к дому, солнце уже катилось за Блэк-Маунтин, а тени росли все длиннее и длиннее.

Ружье несла Брианна – с тренировкой на сегодня покончено, а вот поохотиться не мешает. Нарочно дичь они не выслеживали, но если вдруг подвернется по дороге, упускать ее не стоит. Одну белку в овощном рагу и не заметишь. Вот бы попалась еще парочка… Или опоссум, например.

О повадках опоссумов Брианна знала мало. Вроде бы зимой они впадают в спячку – если так, то рассчитывать на встречу бесполезно. Хотя вот медведи еще рыскали по округе: на тропинке изредка попадался свежий помет, а из царапин на осиновой коре стекал желтый сок. Медведь, конечно, добыча славная, однако рисковать Брианне не хотелось – если только он сам нападет, что вряд ли. Если оставить медведя в покое, тебя он не тронет. Так ей говорили оба отца, и она старалась следовать их совету.

Из-под соседнего куста шрапнелью вспорхнула стая куропаток, Брианна отшатнулась и вскрикнула от неожиданности.

– Они вкусные? – кивнул Роджер на бело-серые пушистые тушки, уже исчезавшие вдали.

– Ага, – согласилась она, досадуя на свою оплошность. – Только из мушкета их не подстрелить – одни перья для подушки останутся. Нужен дробовик.

– Знаю, – коротко отозвался он.

Продолжать разговор и сбивать мирное настроение не хотелось. Грудь снова наливалась молоком и ныла. Надо торопиться домой, к Джемми.

Она невольно ускорила шаг, хотя еще были свежи воспоминания о терпком запахе сухого папоротника, солнечных лучах, игравших на загорелых плечах Роджера, и бело-золотистых капельках молока, приятно холодивших разгоряченные тела.

Она глубоко вздохнула, а Роджер тихо засмеялся.

– Мм? – повернулась она, и он указал на землю под ногами. Они шли рядом, не замечая, как их влечет друг к другу сила сродни гравитации. Тени их объединились, словно перед ними брел странный четырехногий зверь о двух головах.

Роджер обнял ее за талию – и головы тени слились в одну.

– Хороший был день, правда? – негромко спросил он.

– Да, – улыбнулась Брианна. Она хотела сказать что-то еще, когда рядом вдруг затрещали ветки.

– Что… – начал было Роджер, но она приложила палец к его губам и жестом поманила к зарослям красного дуба.

Под высоким деревом рылась стая индюшек, выискивая в опавшей листве личинок. В низких лучах заходящего солнца темные перья на груди отливали радугой.

Не отрывая взгляда от птиц, Брианна нащупала пороховницу и высыпала тонкую струйку на полку. Роджер присел рядом, настороженный, точно взявшая след гончая. Брианна протянула ему ружье, многозначительно выгибая бровь. До индеек – жирных, размером с футбольный мяч, – было всего-то футов двадцать.

Он замешкался. Она сунула ружье ему в руки и кивком указала на проплешину в кустарнике.

Роджер прокрался вперед, чтобы между ним и добычей не оказалось помех. Брианна не учила его стрелять с колена, и он рассудительно не стал экспериментировать, хотя целиться сверху было неудобно. Пальцы, до боли впившиеся в ствол, ныли.

Наконец он сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Все последующие события слились воедино, точно произошли одновременно: грянул выстрел, под деревом взметнулся фонтанчик земли, и пятнадцать обезумевших индеек, истерично курлыча, ринулись прямо на них.