Предусматривалось, что проводившаяся морским путем эвакуация немецкой общины завершится к 15 декабря 1939 г., однако отъезд продолжался до весны 1941 г. К середине апреля 1940 г. от латвийского гражданства отказалось свыше 53 тыс. человек.[132] Среди них было и около 900 латышей, имевших немецких родственников, хотя в целом латвийские власти препятствовали бегству представителей «основной нации», аннулируя заграничные паспорта.[133]

С началом агрессии Германии против Польши 1 сентября 1939 г. прибалтийские страны были озабочены своим положением и поспешили еще раз объявить о своем нейтралитете. Наиболее крутой дипломатический вираж в отношении Польши продемонстрировала официальная Рига: от поздравления Варшавы с ее участием в разделе Чехословакии накануне начала войны – в надежде на то, что поляки не выдвинут претензий на юго-восточные районы Латвии, – до спешного и «громкого» закрытия польского посольства в сентябре 1939 г., вопреки протестам Лондона, Парижа и польского эмигрантского правительства. Таллин и Каунас предпочли закрыть польские диппредставительства без каких-либо заявлений. Польские военные, переходившие латвийскую границу, интернировались; в стране также смогли найти укрытие беженцы.

16 сентября 1939 г. во французском диппредставительстве в Риге начали жечь архивы, возникли трудности с эвакуацией французских граждан, так как «в Балтии хозяйкой положения является Германия». При этом рассматривались различные маршруты эвакуации дипработников: военный атташат планировал направиться на автомашинах в Нарву, а оттуда – в худшем случае пешком в Ленинград; посол Ж. Трипье надеялся зафрахтовать у контрабандистов рыболовецкий корабль, чтобы он подобрал беглецов в Таллине и переправил их в Финляндию. При этом замглавы дипмиссии Ж. де Босс всерьез опасался милитаристских жестов Парижа в адрес Москвы в связи с вторжением советских войск в восточные районы Польши: эвакуация из Риги возможна, «если мы не объявим войну России; тогда любой путь отступления для нас будет закрыт». Посол Ж. Трипье в этой связи просил Париж задержать в качестве заложников 72 гражданина СССР.[134] Оставался еще воздушный путь до Стокгольма, от которого французские дипломаты отказывались по соображениям безопасности. Им также стало известно об одном свидетельстве мер контроля Германии над Латвией даже после появления там советских военных баз в октябре 1939 г.: немцы затребовали от шведской авиакомпании списки пассажиров на предварительное согласование в германском посольстве в Риге.[135]

Литва надеялась на возвращение Вильнюса, но не предпринимала самостоятельных усилий. Тем временем Берлин к 20 сентября 1939 г. разработал проект под названием «Основные принципы договора об обороне между Германией и Литвой», по которому Литовское государство обязано было «отдать себя под опеку Германского рейха». В военном аспекте этот проект предполагал, что «численность, дислокация и вооружения литовской армии должны быть регулярно устанавливаемы при полном согласии Верховного командования вермахта».[136]

25 сентября А. Гитлер утвердил директиву № 4 о сосредоточении войск вермахта в Восточной Пруссии для вступления в пределы Литвы. В этой связи российский военный историк Сергей Ковалев отмечает: «Их вступление на литовскую территорию представляло опасность для группировки войск Красной армии в Западной Белоруссии, так как в случае эскалации военного противостояния давало вермахту возможность нанести по советским войскам фланговый удар с севера, а с юга – беспрепятственно пройти на территорию Латвии и Эстонии. Эту опасность увеличивала готовность эстонского руководства к военному сотрудничеству с Германией. Чтобы предотвратить такое развитие событий, требовались решительные меры»