Мы дружно молчим. У нас нет никаких догадок.

– А самое смешное, – продолжает минуту спустя Бутурлин, – объяснение может оказаться до такой степени очевидным и простым, что… Вот если бы только зацепку найти, хотя бы одну деталь!!! Ничего пока не вижу. Но как бы то ни было, мы должны найти деньги, пока Сохатого здесь нет… Даже если он их не терял. Но это будет крайний вариант. Если найдём, тогда с нас обвинения он обязан снять. Вот тогда и выяснится, какие тараканы живут в его башке.

Мы уставились на Бутурлина.

– Чего смотрите? Ну, если он не терял деньги, а мы всё равно ему принесём, стрясём с какого-нибудь козла, как он тогда будет реагировать? Вот мы и узнаем, что он надумал… Ничего. Скоро, надеюсь, узнаем, специально ли потерял деньги Сохатый или на самом деле кто-то украл… А пока, дорогие мои, – он испытующе вглядывается в наши лица, – все вы на подозрении…

Бутурлин звонит Вадим Борисовичу. Беседуют они долго. Время от времени с того конца врываются в салон истерически пронзительные рыдания.

Итог разговора Сан Саныч озвучивает сразу, как только смартфон скрылся в заднем кармане джинсов: «Борисыч требует начинать с девок. Он какой-то там экспресс-пасьянс разложил, пока балаболили. Кричал, что ему все пути перекрывает дама треф. Панимашь ли, – губами Брежнева шамкает Бутурлин. Это он так всегда выражает своё иронично-недоверчивое отношение к методам босса, – и хоть кол ему чеши на башке – ничего слышать не хочет! Будь моя воля, я бы перетряхнул вас всех… Сохатый-то прежде всего с нас спрашивать будет.

– А чё с нас спрашивать? Мы-то тут причём? И кстати, – совершенно некстати спрашивает Димка, – а почему у Сохатого кликуха такая? Со-ха-тый… Рогатый, получается? Кто ему рогов наставил? Жена? Или любовница какая?

– Дурак, – толкает Димку в бок Бизон, – ты чего болтаешь? Хочешь, чтобы бошку отвинтили? Ты в курсе, что это за человек? О нём лет двадцать назад все газеты писали, даже за границей. Знаменитость девяностых годов! Такими делами ворочал. А ты – рогатый! Коли узнает про твои слова, глазом не моргнёт, сделает так, словно тебя и не было, потому как никому ничего не прощает и не забывает.

– Разные слухи ходят. – Бутурлин достаёт из небольшой сумочки, какую обычно носят через плечо, футляр с сигарой и начинает его вертеть. – Одни говорят, что начинал он на золотых приисках в Якутии, которая Республика Саха называется. Другие утверждают, что, наоборот, начинал на рыбных промыслах на Сахалине. Контрабанда икрой, красной рыбой и всё такое. Вроде рыбкины конторы крышевал, контролировал рыболовецкие колхозы. Когда стали разводить в Баренцевом море дальневосточного краба, а в Белое море запустили горбушу, затосковал по родине, перебрался в Мурманск. По другой версии, просто сбежал с Камчатки, спасал свою шкуру. В общем, это тёмная история – почему Сохатый снялся с хлебного места и метнулся на другой край страны. В Мурманске вроде как живёт последние пятнадцать лет. Известно, что подмял под себя весь Терский берег. Вполне возможно и то, что Сохатым прозвали за рост и силу. Лось ведь – самый крупный и сильный зверь в наших лесах.

– Если верны первые версии, тогда его кличка должна произноситься через «а» – Сахатый. – не удерживаюсь вставить свои пять копеек. – А если его реально с лосем сравнивают, тогда через «о» – Сохатый.

– Грамотный шибко, я смотрю, – Бутурлин косит на меня глаза, – то песни всё английские слушаешь, то правила русского языка вспоминаешь…

– Есть маленько. – отвечаю как можно скромнее. – Был гордостью школы. Учителя думали, что стопроцентно поступлю в вуз.