Второй вариант – это Валерия, моя подруга. Вместе в бухгалтерии работаем. Она готова выделить угол в своей квартире. Но быть приживалкой в чужом доме и жить вместе с хозяйкой не хочу: очень скоро она привыкнет и начнёт придираться ко всяким мелочам, которые нарушают привычный для неё образ жизни, тут и дружбе придёт конец. Тебя же я знаю со школы. И знаю, что ты покладистый, спокойный, легко приспосабливаешься к любым условиям, лишь бы был кров и чтобы ничто не мешало тебе идти к намеченной цели… И, знаешь, я уверена, что ты обязательно многого добьёшься. К тому же ты мужчина и всегда сумеешь (наигранно-плаксивым голосом произнесла Ляйсан) защитить бедную, несчастную девушку из родного аула и помочь ей в трудную минуту.

Она положила голову на мою грудь и нежно обняла за шею. Я почувствовал нежный аромат ее волос и мягкое прикосновение упругой груди. Голова пошла кругом…

– Дамир! Эй! – Бутурлин трясёт меня за плечо. – Ты что?! Оглох?! Кричу тебе, кричу – никакого ответа. Уснул, что ли? Чего молчишь? О чём задумался? Скоро поворот на Волгоградку! Сворачивай туда. Едем в баню, где вчера босс с Сохатым парились.

– Вот так пироги с котятами, – присвистнул Димка, – а что мы там будем делать с нашими пистолетами? Бабульку, которая вчера баню запирала, пугать? Или будем голых баб гонять?

– Шутки на сегодня забыть! – сурово обрывает его Бутурлин. – Дело крайне серьёзное. Наверное, помните, что вчера после сауны Сохатому один чувак, такой какой-то потасканный весь, передал… И он передал ему… даже не знаю, как сказать… барсетка не барсетка, кошелёк не кошелёк… Ну, – Сан Саныч нетерпеливо щёлкает пальцами, – сейчас модно ходить с такими огромными… блин! Как его? Ну… мужики в руках носят…

– Портмоне, – подсказывает Димка.

– Вот-вот! Так этот чел Сохатому портмоне привёз. Помните? Так вот. Когда Сохатый прилетел к себе в Мурманск и пришёл в себя, сразу про портмоне вспомнил. А его при нём не оказалось. Стал спрашивать у Мозга. А тот тоже ничего сказать не может, потому как вчера, когда встречал Сохатого в аэропорту, про портмоне ничего не знал. Следовательно, и когда тащил своего босса в зал для ВИП-персон, совсем не отслеживал, был ли этот клятый кошелёк при Сохатом или не был. Проглядел, в общем. Поэтому Сохатый сегодня ночью вылетает сюда со своими людьми. И знаете, что он думает по этому поводу?

Этот старый пень, больной на всю свою плешивую голову, почему-то решил, что портмоне присвоил Вадим Борисович или кто-то из нас. И ему плевать на то, что Вадим Борисович ни черта не помнит. Сохатому хоть кол на голове чеши! Раз решил, что Вадим Борисович виноват, так ничем его с этой мысли не сдвинешь. Не верит ни одному слову Борисыча. Знай только твердит, что тот ему втирает, отмазаться хочет. Теперь Борисыч дрожит как осиновый лист. По его словам, Сохатый в телефон бешено орал и угрожал Борисычу задницу на затылок натянуть. А этот енот слов на ветер не бросает. Вот такая картина, а не пироги с котятами. Что всё это для нас значит? А вот что: до прилёта Сохатого надо нам найти грёбаное портмоне. Иначе всем будет кирдык. Этот хренов хмырь начнёт трясти каждого, аки грушу поповскую. Ясно?

– Нет, – сипит Бизон, упираясь своими коленями через спинку кресла в мой позвоночник (этому великану даже в Yukon’е очень тесно), – Что там такого, в этом портмоне? Документы какие-нибудь? Из-за чего такой кипеж?

– Объясняю, – Бутурлин говорит нарочито медленно, – деловой партнёр Вадима Борисовича, по прозвищу Сохатый, получил в этом портмоне большую сумму денег от другого своего партнёра. Эти деньги привезли к бане и отдали прямо в руки, как только Сохатый вышел на улицу. А они, денежки эти самые, тю-тю – растворились неизвестно как и где. Как? Куда? – Ничего не известно. Единственное, что знаем доподлинно: около бани деньги ещё были в руках Сохатого, а в Мурманске их уже нет. Вечером он с ними, утром – без них.