– Женечка, што-то стряслось? – заботливо спросила Нина Карповна.

– Да дядь Серёжу ищу, пропал он куда-то. Звоню ему, звоню. Дверь не открывает. Трубку не берёт, – ответил Женя.

Старушка держала ответ в молчании. Её улыбка тут же сползла с губ, будто она вспомнила что-то такое плохое, что её тяготило.

– Так я его выгнала, дядю Серёжу твово. Я ж ёму по-русски сказала, блядей не водить. Девки щас тьфу, бесстыдницы бессовестные! Я б таких девиц на костре бы сжигала.

Не понравились Жене её слова, от них сквозило кровью и насилием.

– Так он чё, женщину привёл? – обомлел он.

– Я ж ёму сказала, токо ррраз – и вылетишь отседа как пробка! И главное, молчком привёл блядёшку. Думал, я не услышу. Ишь ты! Мене хоть и девятый десяток попёр, но я есчо не глухая тетеря.

На этом они расстались, пожелали друг другу хорошего вечера, и Женя в смутных раздумьях ушёл к себе. Если всё так, как говорит бабка, то почему дядя Серёжа не отвечает на звонки. Не уж-то обиделся, придумал себе, что это он, мол, Женя, сдал его старухе.

Интересно, чем он сейчас занимается? Либо в загуле, либо у бабы, и до Жени ему совершенно нет никакого дела.

Женя решил всё оставить на плаву и продолжить прожигать жизнь, подаренную его родителями.

Месяц изжил себя, скончалась весна, родилось лето. Женя уже позабыл о дяде Серёже и пятничных попойках. Да и парень как-то примирился с этой утратой. Любовь Маши, тепло её тела и нежность её дыхания успокаивали его.

Однажды в полуденный час постучали в дверь. Женя удивился – никого не ждал. Может, Нина Карповна? По всей видимости, старушка решила познакомить его с новым жильцом.

Женя, не взглянув в глазок, отвёл щеколду, толкнул дверь, и в его объятия с кондачка влетела темноволосая девушка. Она прижала его упругой грудью, в спину упёрлась вешалка. Благоухающая молодостью гарпия кормила его губы страстными поцелуями, обвивая его шею хрупкостью рук. Это была Маша.

Женя на секунду остановил её сладострастное буйное неистовство, чтобы запереть дверь от лишних глаз, и, не выясняя, откуда девушка узнала его адрес, отвёл её в комнату, толкнул на диван, взобрался сверху, и они мигом провалились в эйфорию плотской любви.

После долгих серотониновых мгновений они пили на кухне расслабляющий китайский чай. Женя рассказывал нелепые истории со своей работы, а Маша не спускала с него телячьих глаз и хихикала в ладошку.

Позже, ближе к закату Женя тайком, озираясь часто на дверь старушечьей квартиры, вывел Машу из подъезда. Скоро должно было подъехать такси.

Когда закат упился солнцем и пришли на смену сумерки, к Жене робко постучала Нина Карповна.

Он раздражительно разглядывал её в тишине лестничной площадки под тускло разлитым светом жёлтой лампочки. В её далеко посаженных глазах мерцала жуткая тайна, а на морщинистых губах блуждала вездесущая как плесень улыбка, и не было ей конца.

У Жени предательски задрожала нога, он сразу догадался, бабка пришла по его душу с претензией.

– Ой, как хорошо, што ты дома! – всплеснула руками бабка. – А я думала, ты на работе.

– Нет, сегодня я пас. Сегодня никуда.

Она заглядывала ему поверх плеча, а он пытался понять, что сейчас будет.

– Я у тя какой-то шум слышала. Вродя женский голос.

– А, нет-нет. Это я фильм смотрел, – лгал Женя.

– А, поняла. А у мене телевизер чёй-то не кажет, не фурычет. Включила последние известия, а тама ни звука, ничаво, всё в синеве какой-то. Я прям расстроилась вся. Мож, Жень, посмотришь, а?

Он выдохнул и тут же замялся, особо сильного желания идти в старушечье логово отсутствовало, да и подозрительно всё это было.

– Так я вообще не шарю в телевизорах, – сказал Женя.