– У политрука к тебе тоже претензии есть. Аж на трех страницах накатал! Политработу недооцениваешь, политзанятия не проводишь, с солдатами панибратствуешь, опять же обучение батальона ведешь такое, что это недалеко от провоцирования.

– Виноват, обидел я его. Сказал, что ходить за мной и каждое слово мое проверять ему не след. В Гражданскую там иное было дело. Там часто командиром становился бывший офицер царской армии. За ним, наверное, пригляд нужен был. А Нефедову не Пинкертона бы (предшественник Шерлока Холмса, прим. автора) изображать, а самому политработу проводить. В общем, я так скажу, не ту роль он себе выбрал. Мне нужен помощник, а не надсмотрщик!

– Не любишь ты его.

– А что он баба, чтоб его любить!

– Как-то у тебя получается, что ты один во всем прав. Как говорится, вся рота идет не в ногу, один поручик в ногу. Какие выводы из нашего разговора делать думаешь? – комиссар протянул Неретину пачку папирос.

– Спасибо, не курю. Еще в тюрьме бросил.

– Что так?

– Хлопотное дело было табак доставать, да и здоровье не всегда позволяло.

– Ладно, Николай Васильевич, выводы какие делать будешь, как отношения с командирами налаживать?

– Так, Николай Васильевич, значит многое из того, что я сказал, понял. Проведу занятия по взаимодействию подразделений в бою и по тактике боя в обороне на уровне батальона. А потом практические занятия штабные и полевые маневры. Ну и личные собеседования с командирами рот и взводов, чтобы отношения наладить. А там по ходу дела.

– С вашим политруком я сам поговорю. А ты с ним не собачься. Он парень неплохой, но не во всем еще разобрался…

– Постараюсь, но вы мне тоже помогите, Геннадий Петрович. Нефедов нервничает, говорит, что я немцев своими действиями провоцирую. А чего их провоцировать! Вот давеча я к пограничникам ездил. Так немецкие танки на той стороне в открытую у самых наших постов разъезжают. Танкисты хохочут, «Рус пиф-паф» кричат. А от нас до границы всего двадцать километров. Если что, эти танки до нас чуть не через полчаса доберутся. Вот и держу батальон в повышенной готовности.

– Николай Васильевич, что тебе сказать? Наверное, ты прав, но может не всем батальоном сразу тренироваться, а скажем поротно?

Инспектор смеялся: «Это ж надо, новое противотанковое оружие – целлулоидная расческа! Нарочно не придумаешь!».

На только что закончившихся маневрах командир одного из отделений в батальоне Неретина сумел забраться сзади на танк «противника», и сунул в башню горящую расческу. Экипаж не выдержал такой «газовой атаки» и выскочил из танка. Сразу же в ход пошли кулаки. Но на помощь командиру поспешило всё отделение, которое натерпелось страху, пока танки утюжили окопы, а потому было страшно обозлено на танкистов.

– А вообще должен сказать, – продолжал генеральный инспектор, – батальон Неретина, что бы там о нем не говорили, показал себя с самой лучшей стороны. Я выводил из строя командиров взводов и рот, а батальон продолжал действовать как ни в чем не бывало. Кстати говоря, нужно отметить четкость и быстроту выполнения заданий, прекрасную слаженность подразделений, и умение младших командиров принимать решения и действовать в сложной ситуации. Да, Неретин, что это вы там на крышах казарм делаете? Висячие сады Семирамиды высаживаете? Смотрите, как бы крыши не прогнили!

– Там изоляция надежная, товарищ генерал!

– А ведь это он маскировку казарм делает, Интересно, кто его надоумил? – Но вслух эту мысль генерал-инспектор высказвать не стал.

Командир саперного взвода, сероглазый крепыш с выбритой аж до сизости головой, молча вздыхал, слушая Неретина.