Прибыв в часть, мы доложили подполковнику Сливину, что курсант Дегтярёв доставлен вместе с невестой, которая ждала нас за дверью. Он приказал завести их в кабинет, где находились руководитель стажировки Сергеев и старшина Козловский. После непродолжительного разговора комбат приказал Дегтярёву снять штаны, а старшине Козловскому принести линейку и портновские ножницы. Такой команде были удивлены не только мы, курсанты, жених, невеста, но и руководитель стажировки.

Старшина вскоре принёс метровую линейку и портновские ножницы. Командир батальона приказал Дегтярёву снять нижнее белье, старшине линейкой измерить пенис у жениха, и, если он меньше 15 см, отказать в женитьбе, если более – отрезать лишнее. Услышав такие распоряжения, все были в шоке, особенно жених. Он двумя руками держал свои штаны, спереди его прикрывала невеста, а мы не знали, что делать дальше. Девушка упала на колени, просила комбата не делать того, что он задумал, а сама пообещала не спешить с замужеством. Прочитав молодым мораль, комбат отпустил девушку домой, Вову перевёл в другое место для дальнейшего прохождения стажировки, заставив сообщить родителям в Волгоград об отмене свадьбы. Забегая вперед, могу сказать следующее: Дегтярёв получил воинское звание «лейтенант», был распределён для прохождения службы в войска. Вместе с дипломом Володе вручили 23 рапорта о намерении жениться. «Теперь, – сказал комбат, – ты можешь жениться сколько хочешь, но помни: создание семьи для офицера – дело ответственное, требующее принятия взвешенного решения головой, а не своими страстями при виде женского тела». О дальнейшей судьбе Володи я не знаю, а молодых людей, подобных ему, за годы службы видел немало.

Как проходил выпускной вечер, точно не помню. Запомнилось одно: на вещевом складе каждому выдали «приданое», которое едва вмещалось в два больших чемодана, с которыми мы и разъехались в отпуск. Конечно, радости было много: мы, надев офицерскую форму, не могли налюбоваться на себя в зеркало.

В Кропоткине жил ещё один наш выпускник, Вадик Липкус. Мы с ним общались, но близкими друзьями не были. Он был из состоятельной семьи. Его папа, полковник милиции, работал в управлении на транспорте. Мама была заведующей продовольственным магазином, что размещался на привокзальной площади станции Кавказская, этажом ниже их трёхкомнатной квартиры. У него была сестра, которая училась в Пятигорском институте иностранных языков. Вадик был добрым, но избалованным человеком, не был подготовлен к жизни, совсем не знал, как вести себя с девушками. Застенчивость и низкий рост, примерно 165 см, усиливали его страх перед девчонками. Чтобы придать себе солидности и найти партнёршу на танцах, он шел к школьницам и приглашал их. Однажды я пригласил его сходить в кино. Он согласился, надел полевую форму, сверху накинул плащ-палатку, и мы пошли в кинотеатр «Россия». Купили два билета в 11-й ряд. Пока стояли у афиши, рассматривая её, подошла молодая, смазливая на лицо девушка. Вадик заговорил с ней, а затем подошел ко мне и попросил уступить ему мой билет, чтобы девушка была рядом с ним. Я согласился, взял другой билет на 17-й ряд. В кинозале я потерял его из виду. Рядом оказались девушки из школы №4 им. Пушкина, где я когда-то учился. Они знали меня по встречам с выпускниками школы. По окончании фильма я уехал на автобусе к себе домой в посёлок Северный. Утром решил узнать, что же было далее с Вадиком. На звонок вышла его мама и сходу начала обвинять меня: мол, с кем я его познакомил, вот что она сделала с ее сыном. Вадик в разговор не вмешивался, стоял у двери в зал и жестами призывал не слушать мать, а идти к нему. Одет он был в темно-синий шерстяной динамовской костюм, шея была закрыта воротничком от куртки. Усадив меня в кресло, закрыв дверь в зал, он поведал мне следующую историю своих любовных похождений.