***

Спеладром сиял, как дискотечный шар. Не такой уж и большой снаружи, он был огромным внутри, по большей части располагаясь под землей — и Джонатан знал каждый закоулок этих катакомб.

— Тибериус, — расплылся в щербатой улыбке Громада Никс на входе.

Джонатан хлопнул по большой мясистой ладони, и Никс сделал остальным своим церберам знак пропустить их.

— Он со мной, — на всякий случай Джонатан кивнул на Блейна. Охрана, конечно, и так это просекла, но лучше было обозначить словами.

— Понял, — Никс серьезно кивнул и “просканировал” Блейна взглядом.

— Отличное место, парни, — широко улыбнулся тот, и Джонатан лишь теперь заметил изъян у, казалось, идеального Блейна. Его зубы, как и положено зубам хорошо зарабатывающего и заботящегося о своем теле педанта, были ослепительно белыми и ровными. Все, кроме одного нижнего. Как бунтарь, не желающий идти в строю, он выбивался из прикуса, глубоко уходя внутрь.

— Топай, — Никс хмуро на него посмотрел. Если Джонатан был здесь своим, то с незнакомцами любезничать Громада не собирался.

Джонатан ухватил Блейна под локоть и потащил за собой.

— Поменьше раскрывай ротик, сладкий, — прошипел он, когда они отошли от дверей. — Лучше слушай да запоминай своими гениальными мозгами.

— Я успею и то и другое, сладкий, — прошипел в ответ Блейн, добавив в последнее слово столько сахару, что у Джонатана заныли зубы. — Моя реакция стандартна и вызывает раздражение. А раздраженный человек просто не способен быть подозрительным.

— Зато раздраженный человек способен дать тебе в зубы! — отрезал Джонатан. — А так как ты вряд ли сумеешь отрастить их заново, то лучше не стоит никого здесь провоцировать.

— В случае чего моя страховка покроет импланты, — Блейн явно не собирался сдаваться без боя. — Но явиться в понедельник с фингалом — плохая идея, так что я буду нем как рыба, — добавил, видимо, представив переполох в Офицерате, и как прокомментирует случившееся Федосий.

Ответить Джонатан не успел.

— Тибериус! — раздался громкий крик, едва они вошли в переполненный зал “отсадника”. Здесь люди смотрели расписание игр, записывались на участие и клали деньги на игровые карты. — Сука, чтоб я сдох! Тибериус собственной персоной!

— Где эта сучка? — тут же подхватили с другого конца.

— Сукин сын!

— Да твою ж мать, и правда он!

Со всех сторон к нему повалили приятели, товарищи и просто знакомые. Даже не обладая магически разогнанной памятью, Джонатан помнил их всех — с кем-то он дрался на ринге, кому-то перебил пару ставок, с кем-то пил, с кем-то спорил, а с кем-то даже трахался в туалете.

— И где ты столько времени тер свою шкуру? — громогласно спросил из-за своей стойки Пегий. Огромный детина, настоящего имени которого не помнил и он сам, работал барменом, сколько Джонатан ходил в Спеладром. — Парни, по пинте пива за мой счет! Мартышка Сью поставил тысячу, что ты больше вообще сюда носа не сунешь.

— Я-то? — Джонатан вздернул бровь. — С хера ли бы? Потому что отпиздил Майкла? Так это ему же досталось, не мне. Он, кстати, как? Выжил вообще?

— Да что ему сделается, через неделю снова в клетке скакал, — отмахнулся Пегий, ловко наливая пиво по высоким стаканам. Один из них он метнул вдоль стойки к Блейну. К удивлению Джонатана, тот поймал стакан: среди адаптантов ходили слухи, что аналитики и менталисты не притрагиваются к спиртному. Берегут свои драгоценные неповторимые серые и белые нервные клетки, или что там у них неповторимое. — А ты-то чего заявился? — Пегий сунул стакан и Джонатану, не забыв поставить рядом бокал с щедрой порцией виски. — Смуту навести или скуку развеять?