Целый час я пробыл в больнице, но наконец решил, что пора посетить штаб полка, попрощался с корнетом и направился на выход. Тут врач мне попался, Андрей Константинович. Подумав, я попросил его уделить мне время, ну и ссудил, как спонсор, самой больнице небольшую сумму в размере двухсот рублей. И только после этого забрал коня и направился к выходу. До здания, где располагались штаб полка и комендатура, было не так уж далеко, и даже пешком и не спеша я добрался достаточно скоро. Оставив коня у входа привязанным к специальной перекладине, я, всё так же придерживая сумку, прошёл в холл, где меня встретил помощник дежурного в звании унтер-офицера.

– Командир полка у себя? – с ходу поинтересовался я.

– Не было ещё, ваше благородие. Начальник штаба только что прибыл.

– Веди меня к нему. Дело срочное и важное.

Мы и шага сделать не успели, как снаружи загремел колёсами по брусчатке экипаж. Прибыл полковник Молчанов. Я его встретил у входа. Окинув меня взглядом и задержавшись на рукоятке шашки, он поинтересовался:

– Что-то случилось, подпоручик? Помнится, вы находитесь в отпуске по излечению.

– Дело срочное, господин полковник.

– Такое уж срочное? Что ж, пройдёмте ко мне в кабинет.

Когда он устроился за столом, то я сообщил:

– Господин полковник. Я, когда выписался из больницы, стал искать бандитов, что на меня напали. Солдат-пограничник, спасший меня, помогал в этом. И, похоже, вышел на них. Они это обнаружили, и сегодня утром во дворе дома, где я снимаю комнату, обнаружились трое коней, седло и две сумки. Там была вот эта записка, – я сделал два шага вперёд и протянул записку комполка, а пока тот её читал, продолжил: – Прочитав её, я открыл сумку и нашел не одну саблю, а две. Вот эта не моя.

Я достал саблю с «клюквой» и показал надпись на эфесе. Полковник помрачнел и заиграл скулами, а я вынул из кармана орден Святого Владимира четвёртой степени:

– Этого у меня тоже не было. Обнаружил там же в сумке.

Разозлился полковник серьёзно и успокоился не скоро. Он вызвал начальника штаба полка и ещё двух штабных офицеров, и те все вместе внимательно выслушали мой рассказ. После этого я передал список того, что отдали бандиты, а конь, которого я передавал в замену угнанного, стоял у входа, готовый к отправке на конюшню. Седло есть, а вот за уздечку я должен был заплатить, как за утерю казённого имущества. Пока специально вызванные люди изучал орден и по номеру пытались выяснить, кому он принадлежал – документов других офицеров при мне не было, да и у бандитов тоже, – мы с полковником ожидали вызванных жандармов, ну а я достал из сумки кобуру с «маузером» и сказал:

– Этот пистолет мне передали преступники. Я не прощаю их, но в качестве материальной и моральной компенсации всё принял и отдавать кому-либо не собираюсь. Но этот пистолет я хочу подарить вам.

– Благодарю, – он с интересом изучил тяжёлый пистолет, извлёк из кобуры, провел пальцем по консервационной смазке, понаблюдал, как я выкладываю на стол пачки с патронами к нему, и поинтересовался с хитринкой в глазах: – Я так понимаю, у вас есть какая-то просьба, подпоручик?

– Не то чтобы просьба, господин полковник. Скорее желание – перевестись в пулемётную команду. Мне кажется, я там буду на месте.

– Что ж, я подумаю. Поговорим об этом после вашего излечения и возвращения к службе.

– Благодарю, ваше высокоблагородие. Ещё бы хотелось испросить вашего разрешения посетить столицу…

Тот дал добро, без разрешения командира полка такие поездки чреваты, и в канцелярии я получил заверенное подписью разрешение. Тут двое жандармов прибыли, они меня внимательно расспросили, дождались, пока я напишу рапорт на имя начальника штаба – до этого я писал на имя комполка – и передам ему, и после этого мы на коляске покатили к подворью, где я комнату снимал. Там они опросили хозяйку, коней осмотрели, а те явно верховые, а также остальные вещи, что в комнате лежали, после чего отбыли. Записку, написанную старшим контрабандистом, забрали. Причём, как мне показалось, один из жандармов, в звании штабс-ротмистра, узнал почерк. Удивлённо заморгал.