Упустить такой случай – глупее не придумаешь. Она решительно пересела с кресла к Богдану на диван и обняла за шею. Шея была крепкая и губы тоже крепкие и чётко обрисованные, а щека приятно шершавая. Они долго и нежно целовались, но ни на что большее Богдан не притязал.

– Так значит, выйдешь за меня? – он целовал её руки. – Какие красивые ручки. – Руки у неё белые и мясистые, как у кустодиевской купчихи. В принципе недурные, но ей всегда казалось – несовременные. Но тут впервые подумала: «А ведь и впрямь красивые!».

– Надо украсить, – поцеловал Богдан запястье с внутренней стороны. Сходил в кабинет, принёс и надел ей на руку золотой браслет, очень странный и красивый, тонкой работы. На браслете вились змеи, зыбились пирамиды, растения сплетались в непонятные надписи. Его хотелось рассматривать.

– Что это? – удивилась Прасковья. – Это что-то значит?

– Значит, что я тебя люблю, – отвечал Богдан целуя её лицо, руки, шею. – А браслет – магический. Есть мнение, что он – оберег. Способствует возвышению женщины, которая его носит, и одновременно оберегает её ото всех превратностей судьбы; только носить надо, не снимая. Он издавна хранился в нашей семье, переходил по женской линии, но поскольку сестры у меня нет, достался мне, и я решил отдать его той, которую полюблю.

– Он арабский? – догадалась Прасковья.

– Восточный, – подтвердил Богдан.

Затем Богдан пристроился на ковре возле её ног, положил голову ей на колени. Она перебирала его роскошные кудри, на которых не тает снег; он целовал её руки в кустодиевском вкусе, прижимался к ним лицом. В таком идиллическом виде они просмотрели вечерние новости по старому-старому телевизору, который Богдан толком не помнил, как включить. Прасковью это удивило, и он пояснил:

– Этот аппарат мне принесла та самая моя приятельница Наталья Владимировна, кошатница. Я вовсе не интеллигент, презирающий телевизор, я смотрю главные новости и ещё кое-что, но по привычке на ноутбуке. Вышло так, что я чинил-чинил старушкин древний компьютер, и мне это надоело, ну я и подарил ей свой старый, но в высшей степени рабочий ноутбук. Я часто их меняю: это единственные boys’ toys, которые мне нравятся. Ну а Наталья Владимировна, заметив, что у меня нет телевизора, притащила мне свой. А себе купила панель устрашающих габаритов. Я таким представляю оруэлловский «телекран».

– А как же автомобили и часы – в смысле boys’ toys? – спросила Прасковья, вспомнив Ринины статьи о нравах современных мужчин и гламурной жизни.

– Это – нет! – тряхнул кудрями Богдан. – Совершенно не цепляет. Разве что военные автомобили – не стилизация, естественно, а настоящие. Некоторые из них – живые. Они, как верный конь, могут иногда спасти своего хозяина. Вообще, военная техника завораживает. Вот это подлинно boys’ toys.

– Но они же для убийства! – поёжилась Прасковья.

– Это верно, – согласился Богдан. – Но убийство, к сожалению, неотъемлемая часть этого мира.

– Это ещё почему?

– Ну как… Идёт непрерывная мировая борьба – за территории, за ресурсы, просто за некое иррациональное преобладание, цивилизационное доминирование, и очень часто она выливается в горячую форму. Вообще, идеально, чтобы население противника само себя уничтожало – без лишнего грохота и радиоактивного заражения местности. Над этим работают. Но мне кажется, что всё-таки без классической горячей фазы не обойтись. Ялтинский мир кончился, идёт активный передел территорий и сфер влияния – и просто так его не осуществить. Пытаются, но я не вижу, как.

Сейчас пытаются как-то обойтись без горячей фазы, обработать население, заморочить, в общем, сделать так, чтобы гарнизон крепости сам открыл ворота и впустил захватчиков как дорогих гостей. Иногда это удаётся. Именно так у нас и случилось в Перестройку. В столицу вошли враги, и все их приветствовали. Забавно, что моя любимая кошатница до сих пор верит, что американцы нас спасли своей гуманитарной помощью от неминучей погибели. Она сама помнит, как однажды получила мешочек риса и, кажется, мороженые куриные ноги. А что благодетели вывезли на миллиарды долларов – это так, пустяк. Она не то, что не верит, а как-то не воспринимает.