- Нет никого, - погрустнел мальчик. – Жили недалеко папины знакомые, но потом они уехали. Можно у вас остаться? Ну, пожалуйста?! Хоть ненадолго? Вы же не выбросите котят на снег?

- Нет, никого мы не выбросим, - вздохнула я. – Сегодня оставайтесь, конечно, темнеет уже. А завтра будет новый день.

Да уж, иногда ты так и начинаешь жить «одним днем»: в болезни ли, когда радуешься, что вот сегодня не стало хуже, или, наоборот, дело идет на поправку, или в такое непростое время: день прошел – и хорошо! Может, завтра будет еще лучше.

- Пожалуй, я навещу соседей, узнаю, есть у них какие-то известия о делах на фронте, - сказал дед.

- Может, не будете рисковать? – заметила я. – Раз Эрик говорит, что враги бежали, может, буквально на днях уже и наши подойдут?

- Я могу пойти с вами, вдвоем безопаснее, - вызвался сам Эрик. – Если вы не боитесь именно меня, непроверенного человека.

- Пф… Пш… я боюсь?! – чуть не взвился дед, но шепотом, чтобы не пугать детей слишком сильными эмоциями. – Да я еще и не такой дряхлый, чтобы меня за ручку водили!

Потом он понял, что совсем забылся: привыкнув к простоте общения, решил, что находится среди своих мужиков, друзей, может, и каких-то боевых или армейских товарищей – подозреваю, что дед служил в местной армии. Но сейчас-то он в обществе женщин, причем одна из них выше его по положению, да еще мужчины, пусть молодого и непонятного, но явно не крестьянина. Свой чин Эрик не сказал, но он явно не простой солдат.

В общем, дед Валентин стих, извинился, что вспылил и расшумелся, и сказал, что за молоком он к соседям «с охраной» точно не пойдет, но в город, возможно, придется однажды наведаться, и тогда компании Эрика он будет рад.

Уже потом, когда мы проводили старика, Эрик тихо рассказывал мне продолжение своей истории, потому что эта ситуация «дезертир – не дезертир» явно мучила его самого.

- Я только что из учебки… боюсь, из меня командир вышел как раз не очень, опыта не набрался, а жилки-то военной и нет. Раньше думал, что теория – это все, что нужно, а оказалось… Ну, ладно, что ж, вот теперь опыта и набираюсь. Я только рад, что своих солдат я положить не успел, там другие командование приняли, было еще, кому. А вот сам… как зеленый необстрелянный новичок, сразу, в первом же бою, попал в плен. Так что хвастаться мне вообще нечем. Лучше бы солдатом служил, чем вот так, офицером, бездарно попасться.

- А ты потом, когда все закончится, служить дальше будешь? – осторожно спросила я.

- Вначале нужно узнать, что мне будет за плен, - невесело ответил он. – Ладно, простите, что такую грустную тему затронул. Знаю, у вас забот много, и некогда мои моральные терзания выслушивать.

- А я, знаешь ли, больше всего боюсь тех людей, которые считают себя всегда и во всем правыми, - ответила я абсолютно честно.

***

Вообще-то, сам большой и красивый господский дом мы закрыли. Конечно, не заколотили двери, а использовали его для того, чтобы просто что-то оттуда взять при необходимости.

Красота старых особняков поражает и вызывает зависть: «Вот бы мне такое!», но, если подумать, сколько времени и сил тратится на поддержание порядка в них, а зимой – на отопление… В общем, посочувствуйте владельцам замков в современном мире, которые уже не знают, как собрать деньги на содержание родового гнезда.

Вот и у семьи Ирэны было красивое и величественное здание, просторное внутри, и лично для меня немного напоминавшее музей. Восхитившись всей этой недоступной большинству современных людей красотой, я… начала мечтать, как здорово будет жить здесь летом. А пока мы с бабушкой Анфисой обживали небольшую пристройку. Подозреваю, это был домик для прислуги, совмещенный с хозяйственными постройками.