– Да, верно, так его звали. Спасибо, юная леди.

– Значит, вы знали моего отца?

Старик поднял брови и только теперь, казалось, меня разглядел.

– Этого я не говорил. Нет, конечно, я бы никогда… – Он провёл рукой по редким волосам с таким видом, будто пожалел, что не может откусить себе язык. – Хм, пожалуй, не так уж я и голоден, наверное, я просто… – пробормотал он, повернулся и вышел из очереди.

– Куда же вы? – громко обратилась я к нему, привлекая внимание Пиппы, дяди Жака и тёти Бланш, которые так оживлённо разговаривали со своими друзьями, что, должно быть, не услышали того, что я только что узнала. – Подождите!

– Мы только что приехали, а от тебя уже люди разбегаются? – Пиппа усмехнулась. – Знай наших!

Старик вышел из театрального зала, да так поспешно, что столкнулся в дверях с несколькими гостями. Он будто боялся, что его вот-вот застанут за чем-то запретным.

А я стояла и молча улыбалась, вдруг вспомнив, каково это – быть счастливой! Значит, это всё-таки была правда! Папа играл какую-то важную роль в этом мире, иначе мой собеседник не повёл бы себя так странно. Что ещё он сказал? Пылевые аномалии, как тогда? В любом случае это была первая настоящая зацепка!

Немного погодя я положила на свою тарелку любимых фаршированных макарон тёти Бланш, добавила пару ложек салата и вернулась к нашему столу. Дома я в это время обычно ела разноцветные кукурузные хлопья, но здесь их не было – по крайней мере, в меню ужина.

Грета в своей огромной ложе уже ела, наверное, ей что-то принесли, потому что ни в одной из очередей она не стояла. А Леандр тоже ковырялся в горе фаршированных макарон, стараясь ни на кого не смотреть.

Сибилла Чо, сидевшая рядом с ним, вероятно, пыталась вовлечь его в разговор, а когда он сделал вид, что не слышит, девушка бесцеремонно щёлкнула пальцами у его виска – тогда-то Леандр обернулся. Интересный способ привлечь внимание. Я усмехнулась.

Хотя фаршированные макароны оказались очень вкусными, я с трудом дождалась окончания ужина. Пока тётя Бланш и дядя Жак наслаждались тирамису, а Пиппа рассказывала какую-то запутанную историю о предполагаемых спиритических сеансах с мадам Розе́, которую я слушала вполуха, я не сводила глаз с Греты.

Прошло, казалось, несколько часов, прежде чем президент Пан наконец встал из-за стола и помахал рукой. Я тут же вскочила.

– Мне нужно поговорить с Гретой, – сказала я.

– Конечно. – Тётя Бланш кивнула. – Попробуй перехватить её по дороге в музыкальный салон на третьем этаже. Сегодня вечером Вулфи даёт там небольшой домашний концерт, а твоя сестра – его большая поклонница.

– Вулфи? – переспросила я.

– Вольфганг Амадей, – уточнила Пиппа.

– Моцарт, – добавил дядя Жак.

Я фыркнула.

– Ох уж эти шуточки!

Однако родственники переглянулись с таким видом, будто никто и не собирался меня обманывать. Но сейчас у меня действительно не было на это времени.

Пока большинство Вневременны́х складывали салфетки и придвигали стулья к столам, я поспешила через холл к задней части прихожей, где обнаружила широкую дубовую лестницу.

Найти третий этаж оказалось легко, а вот музыкальный салон – не очень. Все двери выглядели более или менее одинаково: тёмное дерево с латунными ручками. Мои шаги по мраморному полу гулко отдавались в пустом коридоре. Ни души. Может, я перепутала этаж?

Я уж подумала, что заблудилась, как вдруг Грета появилась из-за шторы, закрывавшей проход, всего в нескольких шагах от меня. Три широких шага – и вот я рядом с сестрой!

– Привет, – сказала я.

Она снова кивнула мне, в её голубых глазах блестели странные, едва уловимые искорки. Она скрестила руки на груди.