— Мы изгнанники, — сказал длиннорогий так, словно это должно было всё прояснить.

— И? — Лекса приподняла бровь.

— Неприкасаемые. Прикасаться к нам — позор.

— Ко всем гвидам, или только к вам четверым? — деловито уточнила Лекса.

— Ко всем членам нашего клана.

— Ага. Прикасаться к вам — позор, а использовать для войны с соседями — не позор?

— Нет. Война — наше предназначение.

— Кстати, — оживилась Лекса, — я слышала, что гвиды не служат людям. Как же получилось, что вы стали служить моему отцу?

— Мы служим крови Фарадаров.

— Я последняя из династии Фарададаров. Сейчас вы служите мне?

— Да.

— Тогда я приказываю правдиво отвечать на мои вопросы и поправить, если я не правильно их сформулирую. Итак, как Седрин Фарадар привлёк на службу легендарных гвидов? Что он вам пообещал? Кому вы проиграли войну? И что за ерунда с запретом прикосновений?

Длиннорогий помолчал немного, собираясь с мыслями, и начал рассказывать, глядя почему-то точно в центр стола, а не на Лексу.

— Седрин Фарадар — не тот, кому мы поклялись служить, он всего лишь вспомнил о старой клятве. Гассар Фарадар — его предок, тот, кому несколько поколений назад дали клятву наши предки. Гассар был сильным магом, мог во плоти путешествовать по соседним мирам и забрёл в наш. Там как раз завершилась многолетняя война кланов, наш клан проиграл, потерял право на имя и вынужден был покинуть свои земли. По обычаю, проигравшие должны умереть, но Фарадар предложил нашему вождю выход — новые земли в новом мире в ответ на служение. Вождь был молод, его жена ждала ребёнка. Он не хотел умирать, и многие воины клана поддержали его решение. Клан ушёл за Фарадаром в этот мир, помог ему завоевать собственное королевство. Но люди боялись гвидов и оказывались прикасаться к изгнанникам, тогда мы ушли в горы. Для людей те земли непригодны, а для гвидов и нарков — в самый раз. Все эти годы мы старались поменьше спускаться в долины. Так было, пока Седрин Фарадар не нашёл где-то текст старой клятвы и не призвал нас на службу.

— Как интересно, — Лекса побарабанила пальцами по столешнице. — А если я умру, вы просто развернётесь и пойдёте домой?

— Да.

— Приказываю защищать меня всеми возможными способами. И не только от манорцев, но и от лаорцев. И вообще от всех, кто захочет причинить мне вред. Это касается не только вас четверых, но и всех гвидов.

— Приказ услышал, — кивнул рогатый, — но в нём нет необходимости. Все гвиды и так будут защищать кровь Фарадаров.

— А как же так вышло, что мои отец и брат оба погибли под носом у таких защитников?

Этот вопрос Лексу давно волновал, тем более, что принцесса понятия не имела как умерли её родные. Погибли в последней битве — и всё.

— Был сильный всплеск магической энергии. Там огромный кусок земли выжгло до камней. И люди, и гвиды — все, кто были в эпицентре, сгорели мгновенно. Выжившим некого было спасать.

— А откуда этот всплеск взялся?

— Этого я не знаю, в обеих армиях было много магов. В последней битве наши воины схватили манорского короля и привели его в лагерь лаорцев к Седрину Фарадару. Тогда и случился взрыв.

— Как удобно — всех зайцев одним выстрелом, — вздохнула Лекса.

Никаких доказательств, что к смерти двух королей и одного наследника причастен канцлер, у неё не было, но если это не он, тогда есть и другая акула, ещё хитрее. В простое совпадение она не верила. Одно хорошо — кто бы ни организовал несчастный случай, устранить принцессу он не решится, чтобы не потерять поддержку гвидов.

— Ладно, — Лекса отвлеклась от тяжёлых дум, — так что вы есть будете?

Рогатый воин оторвал взгляд от центра стола и уставился на неё с видом, словно хотел спросить, не прослушала ли она все его слова.