ТАНЬКА

Можно сказать, что я выросла в больнице: мама, работая процедурной медсестрой, частенько брала меня с собой в поликлинику, когда, например, мою группу в садике закрывали на карантин или на ремонт. А то и просто так с ней напрашивалась – обещала тихонько «лечить» кукол за стеллажом регистратуры или поить их чаем в бытовке и свое обещание сдерживала, никому не мешала. Мне так нравилось быть частичкой этой чудесной общности в белых халатах, которая превращает больных людей в здоровых, нравилась стерильная, до блеска, чистота и особый, медицинский запах. «Лечила» я и своих одногруппников в садике и с детства представляла себя врачом. Хирург Иван Тимофеевич угощал конфетками и приговаривал: «Растет наша смена!»

Мама любила свою работу, рассказывала, что так же в детстве любила всех подряд «лечить», и утверждала, что если человеку нравится чем-то заниматься, то такое дело не в тягость. Вот тетя Наташа, подруга ее, не смогла работать медсестрой, хотя и медучилище вместе закончили, – тошнит ее при виде крови! И никогда бы мама не ушла по своей воле из поликлиники, но… Наступили 90-е… Отцу на пивзаводе, где он механиком работал, перестали платить деньги, пивом выдавали. И смех и грех: на рядом расположенном мясокомбинате зарплату выдавали колбасой и у работников процветал натуральный обмен «зарплатами». Позже пивзавод вообще закрылся, а папка, по маминым словам, от рук отбился – к пиву пристрастился. Потом он стал работать в тайге, вахтами, вахты длились все дольше, дома он бывал все реже. Маме тоже зарплату задерживали…

Однажды вечером в нашей квартирке раздался звонок, я обрадовалась – решила, что папка с вахты приехал, побежала открывать дверь. За порогом обнаружилась шикарно одетая блондинка: в кожаной юбке, кожаной куртке, чулках в сеточку. Я растерялась, но тут в коридор из кухни вышла мама, вытирая руки о фартук.

– Наташка! Ты куда так вырядилась? Неужто все так плохо?

– Нет, Оля! Все хорошо! Это наша с тобой новая работа! – тетя Наташа крутанулась на каблуках. – Нравится прикид?

– Наташ, мы с тобой не староваты для такой работы?

– Да ты о чем подумала? – ее подруга заулыбалась во весь ярко накрашенный рот. – Вещи – Турция! Вытаскивай заначку, едем в шоп-тур! Зря, что ли, мы с тобой загранпаспорта делали?

Я, открыв рот, наблюдала, как тетя Наташа, сбросив лодочки на высоченных каблуках, стаскивает с головы белые лохмы – это ж парик! А вещи она для наглядной демонстрации одолжила у соседки, разбитной Анжелки, которая уже давно торгует на рынке париками и какими-то тряпками. Долго две подруги сидели на кухне и обсуждали грядущий бизнес…

– …Так, Танюша, остаешься за главную, – мама собирала сумку, растерянно впихивая то одну вещь, то другую. – Кто его знает, что брать, что не брать, кипятильник не забыть, заварку, лапшу в пачках…

Растеряешься тут – в первый раз едет за границу.

– Мам, может, не поедешь? Ну ее, эту Турцию, – почему-то мне казалось, что мамка обязательно там потеряется.

– Не волнуйся, Анжелка с нами поедет, она в этих делах, как рыбка в воде. Деньги нужны, дочка, вон – явился с вахты, еле выцарапала у него остатки от получки, друзей в гараже пивом два дня поил! Смотри тут за ним! – мама метала сердитые взгляды на супруга, виновато сидевшего у телевизора, она его последнее время и по имени перестала называть.

Как же досадно, когда родители ссорятся, ведь я люблю обоих, и так хочется, чтобы все было по-прежнему… Я держала язык за зубами, так папка велел: он на пиво-то вряд ли много потратил, еще же запчасти для машины купил. Завтра, как только наша Ольга Сергеевна улетит в Турцию, мы с ним пойдем в гараж, там его друг дядя Женя, сосед по гаражу, один из гаражных друзей-«алкашей», уже ремонтирует отцовскую «раздолбайку», как ее мама называет, и папка будет меня учить вождению! Это наш с ним секрет!