Вот тогда мой папа и изменил ей по пьяни с матерью.

Но этим дело не ограничилось. Моя мама собрала подруг и позвала Свету поговорить. Вот только никто не говорил. Девушку жестоко били, чтобы никогда больше к моему отцу не подходила.

– Мне жаль, – кулаки сжались так, что костяшки пальцев побелели. – Время не стоит на месте, а все как прежде. Интриги, сплетни и побои.

– Потому она и уехала. Даже со мной не захотела общаться. Вот то покрывало розовое, что собакам я отдала вашим, – Елена Семеновна грустно улыбнулась. – Я его сама сшила, когда Вика родилась. Да только Светка меня на порог не пустила. Так и прожили жизнь вдали друг от друга. Не уберегла дочку, но внучку обижать не дам. Так что ты смотри мне, Кирилл. Коль серьезно настроен, то береги ее.

Один камень с души упал, вот только с отцом поговорить все равно хотелось. Бесхребетный. Просрал счастье. Но тем самым сделал счастливым меня.

– Ба, – Вика собрала пустые тарелки сразу, как поели. – Кирилл у меня ночевать останется.

– Вы мне без глупостей, – смешно погрозила пальцем Семеновна. – Спать, значит спать, Вика. Ты меня поняла?

– Никаких глупостей, бабуль. Просто лежать рядом будем. И раз ты сегодня такая добрая, то у меня еще просьба есть.

– Щенков оставить? А чего нет? Пусть живут, бедолаги. Двор охраняют.

Вика победно сжала маленькие кулачки и протянула мне руку, увлекая подальше от времянки.

Кирилл

В спальне Вика тут же бросилась к письменному столу. Девушка была напугана. Вероятно, думала, что я приставать начну, глупенькая.

– Вот, Кир, – из выдвижного ящика достала книги. – Тут литература. Классика, которую тебе придется прочесть.

– У-у-у, – я упал на кровать, раскинув руки. – Ну, началось. Хотя из ваших рук, мадам, я готов принять даже мышьяк. Прямо сейчас начнем?

– Нет. Просто достала. Заберешь с собой и дашь мне слово читать хотя бы десять страничек в день. Я понимаю, бокс для тебя важен, но школу ты должен окончить с минимальным количеством троек, иначе я себя уважать перестану, – милая улыбка на лице.

– Устала, – перевернулся на живот и, подперев рукой подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза. – Нога болит? Ложись, Викуль. Обещаю вести себя прилично. Я Семеновне слово дал.

– Когда? – девушка хихикнула и, немного прихрамывая, подошла к старому шифоньеру. – Это я обещала ей, что глупостей не будет. А ты промолчал.

– Потому что я и ты – одно целое.

– Как у тебя все быстро получается.

– А смысл ждать? Я знаю, что ты моя, и этого достаточно.

– Отвернись, романтик, мне переодеться нужно.

Я лишь вид сделал, что отвернулся, но отлично видел ее в настенном, довольно большом, но старом зеркале.

Она стянула с себя одежду и осталась в красивом кружевном белье.

Я бы с удовольствием продолжил наблюдать в зеркало, но Вика ловко расстегнула крючки на бюстгальтере, и я прикрыл глаза.

Так я точно не смогу держаться от нее на безопасном расстоянии.

– Я готова, – весело рассмеялась девушка. – Глаза уже можно открывать, Кирилл.

На Вике была надета весьма соблазнительная черная пижама из шелка или атласа. В этом я совсем не разбирался. Но ей безумно шло.

Широкие брюки на резинке и нечто, напоминающее рубашку с кружевом от локтя и до запястья.

– Красиво, – я потянулся к ней. – Ложись так, чтобы больную ногу можно было уложить на меня.

– Раньше для этого служила специальная подушка, – рассмеялась девушка и достала из-под кровати какой-то овальный мешок из грубой ткани. – Бабушка сшила.

– Что говорят доктора? По поводу ноги и вообще.

– Шрам на лице пройдет. Он косметический, а вот с остальным заморачиваться не стали. Уродливые рубцы на теле останутся. Денег у бабушки нет, чтобы избавиться от них.