Он улыбнулся, увидев изумленное лицо Дженюари.

– Да, она знала мой банковский остаток с точностью почти до пенни. Затем она сказала: «Но я хочу, чтобы ты знал: я никогда не стану финансировать твои проекты – ни фильмы, ни спектакли. Ну, ты еще хочешь жениться на мне?»

Он закурил новую сигарету.

– О, я даже испытал облегчение, – сказал Майк, пытаясь улыбнуться. – Когда леди дала мне понять, что презирает шоу-бизнес и все связанное с ним, я без труда произнес свои строчки: «Слушай, Ди, возможно, это было у меня на уме в самом начале, но сейчас я действительно влюбился в тебя. Я бы хотел, чтобы у меня сегодня шли три хита на Бродвее – тогда я бы мог сделать тебе предложение».

Майк замолчал.

– Тебя тошнит от этого? Меня тошнит даже сейчас, когда я рассказываю.

– Продолжай, – попросила Дженюари. – Она поверила тебе?

– Во всяком случае, она не стала ухмыляться и кокетничать. Она весьма своеобразная особа. Улыбнувшись, Ди сказала: «Мистер Майк Уэйн, если бы у вас шли эти хиты, я бы, вероятно, даже не назначила вам свидания».

Он умолк в задумчивости.

– Я не знаю причину, но у нее предвзятое отношение к шоу-бизнесу. Может быть, когда-то ее бросил актер или дело в снобизме. Мне пришлось дать ей обещание после женитьбы не возвращаться на Бродвей и в Голливуд. Я сидел, а она ставила условия. Прежде чем я принял их, я сказал ей о тебе. Она, конечно, многое уже знала. Я объяснил, что твое будущее для меня важнее всего.

– Где была свадьба?

– В Лондоне. Мы поженились в конце августа, тихо и тайно. Но новость попала в прессу, и в нашу честь начали устраивать вечеринки. Внезапно «Бульвар Сансет» превратился в фильм Феллини. Нас приглашали княгини, члены королевской семьи, знаменитые фотомодели, несколько настоящих принцесс. Мы вращались среди худых элегантных женщин и подтянутых мужчин без живота. В Нью-Йорке Ди общается с такой же компанией. Никто не играет в гольф, в моде теннис; джин рами – забава для крестьян. Главное развлечение – триктрак.

Он вздохнул.

– Так мы и живем. Есть еще вопросы?

– Только один. Мы оба будем становиться по пятницам в очередь за пособием?

Их глаза встретились, и он сказал:

– Где ты научилась бить так жестоко?

Она сдержала слезы и не отвела взгляда от его глаз.

– Это правда, верно? Ди содержит тебя, как ты сам говоришь, по высшему разряду.

– По высшему, дорогая, – жестким тоном произнес он. – Но она делает это элегантно. Назначила меня директором одной из ее компаний. Конечно, это только титул. Что я смыслю в недвижимости или танкерах? Но раз в неделю я подписываю бумаги; все в конторе делают вид, будто я им необходим.

Он улыбнулся:

– Каждому мужчине нужен офис, чтобы туда ходить. Ты не представляешь, как это помогает скоротать время. Я прихожу в кабинет и закрываю за собой дверь, чтобы секретарша думала, что я занят. Затем читаю театральные газеты. В пятницу выходит «Эстрада», это мой любимый день. Чтение занимает целое утро. Потом я захожу в брокерскую контору, расположенную в том же здании, чищу туфли и отправляюсь в клуб «Монах», где ем ланч и играю в джин. Я получаю зарплату – тысячу долларов в неделю. Раньше у меня больше уходило на чаевые, но это прекрасная жизнь. У меня квартира в Нью-Йорке, дома, шофер… все, что нужно мужчине.

– Прекрати, – взмолилась она. – Ради бога, прекрати! Я жалею о своих словах. Я знаю, что ты сделал это ради меня.

Она почувствовала, как к горлу подкатил комок, но заставила себя продолжить:

– Разве мы не могли бы снять небольшую квартиру? Я бы нашла себе работу.

– Какую?

– Ну, играла бы где-нибудь… помогала бы продюсеру… читала сценарии.