В книге вечерней поверки нашего взвода появилась новая фамилия – Чебыкин Е. А. Обычное явление, когда во взвод переводят нового бойца. Однако, фамилия в вечерухе уже как неделю числиться, а солдата нет. Тогда я решил проявить интерес у командира взвода по поводу этого Чебыкина, и командир мне сказал, что боец этот находиться в больничке. Получалось, что солдата перевели к нам, когда тот лежал с каким-то заболеванием в санчасти.

Время шло. Уже месяц Чебыкин Е. А. не появлялся в нашем взводе. Мне уже казалось, что такого солдата просто не существует, или же его прячут у нас заинтересованные лица – дескать солдатик служит во взводе управления, но на самом деле обитает в каких-то других краях.

Однако, Чебыкин все же появился.

Придя с взводом с ужина, я увидел в нашем кубрике крепкого, высокого паренька.

– Кто такой? – подойдя к крепышу поинтересовался я.

– Меня с медбата перевели. – глядя на меня оценивающим взглядом с неохотой отвечал тот.

– Чебыкин, что ли?

– Да.

– Как звать-то? – я улыбнулся и протянул Чебыкину руку для рукопожатия.

– Женя. – улыбнулся с натяжкой Чебыкин и пожал мою руку в ответ.

– А я Миша Хохол. С остальными еще успеешь познакомиться – они тебе расскажут, что тут и как. Лады?

– Лады.

Я уже собирался уходить, но потом решил уточнить у Евгения одну мелочь, которая для меня была важна:

– Женя, а сколько служишь-то?

– Полтора года. – гордо ответил Чебыкин.

Больше ничего спрашивать я не стал. Я лишь распорядился, чтобы парни показали Евгению свободные койки и пошел к своей кровати, чтобы переодеться.

Вы, наверное, спросите почему для меня было важно узнать срок службы Чебыкина? Я вам отвечу. Дело в том, что в наших кругах, да вообще в армии в целом, не приветствуется тот факт, когда солдат сознательно уклоняется от воинской службы в медицинских учреждениях. У нас это попросту называли «загасился от службы». Ведь, получалось, что в то время пока бойцы добросовестно трудились на благо Родине, все кто загасились по медбатам, ютились в теплых медицинских кроватках и не претендовали на тяжелые работы. Согласитесь немного обидно, не правда ли? Хотя вы можете сказать следующее – вы же тоже не работаете как все! Здесь я могу пояснить так: мы не прятались за подолом медсестрички, когда на нас наваливались проблемы одна за другой. Именно это нас и отличает. Те, кто гасятся по медчастям, убегают от окружающих их неприятностей, то есть боятся реальности и находят убежище в стенах санчасти. И все бы ничего, кроме одного «но» – когда такие загасившиеся ребята выходят из санчасти, не в силах больше найти предлога, чтобы оставаться там, они приходят в то подразделение, в котором числятся и требуют, чтобы к ним относились по сроку службы. Так делают не все, но Чебыкин оказался, как раз таки, из таких персонажей, кто живет по понятиям «срок службы – мой авторитет». Выходит, что кто-то честно трудился полтора года, и отвоевывал свое место под солнцем, а кто-то все полтора года вставал поздно, ложился поздно, медсестричек щупал, довольствие денежное получал и паек насыщенней кушал, при этом даже не почувствовал вкус настоящей службы, и автомат держал в руках только на присяге и то макет, скорее всего. А потом приходит такой вот «дед» с медбата и требует, чтобы к нему относились не по совести, а по сроку службы. И именно такого загасившегося солдата я и разглядел в Чебыкине.

Скинув бушлат и надев тапочки, я направился в умывальник, где застал курящего около умывальника Карпина Сергея.

– Новенького видел? – закуривая сигарету, спросил я у Сергея.