Ну, а чтоб «отец родной» случаем не облажался, чтоб сумел он с блеском завершить своё последнее (извиняюсь, крайнее) дело, а заодно и передать весь свой оперской опыт молодому поколению – мне нынче подогнали не самое сложное дельце, которое уж точно не осядет в архивах, на одной полке с самыми непроходимыми «глухарями». Так, чтоб уйти я мог из отдела с гордо поднятой головой и с чистой совестью.

Повторюсь, позавчера мы всем отделом отмечали моё новое звание, вчера опохмелялись лишь избранным кругом. Да так наопохмелялись, что перепили субботу. Потому сегодня и чувствую я себя не совсем в своей тарелке. Это по молодости я мог пить хоть всю неделю, а тут возраст, который даёт о себе знать едва ли не ежечасно. Пожалуй, действительно, уже пора уходить на заслуженный отдых.

Если разобраться, то на место преступления должен выезжать следователь. Однако в системе МВД так уж повелось, что следователь – это сугубо кабинетный работник, который, как правило, в шесть вечера уже дома. И субботу, и воскресенье, как и иное свободное время, он проводит с семьёй. Тогда как на осмотр места преступления чаще всего выезжает именно опер, то есть, я. Либо кто-то из моих коллег. Тем более что закон позволяет так делать. Следаки находят массу причин, дабы увильнуть от выезда на осмотр места преступления.

Учитывая вышеизложенное, у оперуполномоченных свободного времени очень мало. Быть может, именно поэтому семейная жизнь оперативного работника почти всегда не складывается так, как хотелось бы. Вот и я, последние лет пять живу один.

У оперов вообще, самая грязная работа. Ведь вычисляет преступника, находит и задерживает его именно опер. Засада, задержание, «раскол» преступника – все это наша, оперская работа. Подавляющую часть совершённых преступлений раскрываем именно мы.

Служба интересная, но весьма рискованная, потому и имеет массу подводных камней. Непосредственный контакт с преступником очень часто оборачивается для оперативника ранением, либо иным причинением вреда здоровью. Нашего брата, достаточно легко обвинить в каком-нибудь превышении должностных полномочий. Потому как действовать по закону, подчас, не всегда получается. Точнее, действуя по закону, ни черта не добьёшься.

Кроме того, тесное общение с представителями криминального мира может послужить источником многочисленных коррупционных соблазнов. И потому «на вшивость» оперуполномоченных проверяются гораздо чаще тех же следователей. За операми неустанно наблюдают представители службы собственной безопасности. Как не печально, но презумпция невиновности (случись чего) – это не для оперов. Мы виновны по умолчанию. Начальству так спокойнее. Ведь попавшего в непонятную ситуацию оперативного сотрудника, проще уволить, чем отвечать за «некачественное воспитание личного состава». После беготни по грязным подворотням опер обязан ещё и заниматься бесконечными, подчас бессмысленными бумагами, количество которых превышает бумагооборот средней канцелярии, как минимум вдвое. Причём, всё успеть, всё оформить и заполнить – просто нереально. Поэтому у каждого настоящего опера, как правило, имеется хотя бы одно неснятое дисциплинарное взыскание.

А впрочем, все эти минусы с лихвой компенсируются интересной и вовсе нескучной работой, кое-какой романтикой, чувством авантюры и приключения. Пожалуй, именно поэтому я и отслужил в оперативном отделе более двадцати лет. Точнее, не отслужил, а прожил в нём лучшие годы своей жизни.

На место убийства я прибыл со своим помощником Женькой Косованом, которому в самое ближайшее время я и должен буду передать все свои дела, полномочия и ключи от сейфа.