Да-да, именно завтра я выходил на свою очередную вахту. В этот самый день на «Омичке» и был назначен санитарный день. Уже утром остановят производство, днём помоют агрегат, а ближе к вечеру в цехе никого не останется. Если охранник административного корпуса, от безделья не соизволит спуститься вниз, на производственный этаж, то в ночь я останусь практически единственным сотрудником, кто сможет беспрепятственно войти в цех. Ключ от данного помещения у меня, конечно же, имелся. Его дубликатом я обзавёлся заблаговременно, ещё тогда, когда ключи от всех помещений майонезной фабрики висели на проходной, едва ли не в свободном доступе.

Читатель наверняка поймёт, почему я не мог уснуть на протяжении всей ночи. В минуты периодического погружения в лёгкую дремоту, в мою башку лезли всевозможные ужасные картинки. То меня хватали за руку, когда я только-только втыкал шприц в злополучный шланг; то брали под руки, на самом входе в цех. То я вдруг видел огромное количество людей, корчащихся прямо на улице в диких предсмертных муках.

Короче, я абсолютно не выспался и пришёл на работу в разбитом виде и с больной головой.

День тянулся долго. И каждый раз, случайно или по делу опуская руку в свой карман, я непременно нащупывал там коробку со шприцами, потому и вновь возвращался своими мыслями к своим прежним душевным терзаниям.

На санитарный день были отпущены не только рабочие производственного цеха, короткий день был объявлен и для административного состава. В общем, к вечеру на фабрике не осталось никого, кроме меня и охранника Шиловского. При этом мне, как будто бы вновь улыбнулась удача. Тот самый охранник, очевидно несколько расслабившись от вида пустых коридоров, попросил меня прикрыть его, когда он смотается на пару часов в город по каким-то своим делам.

«Никаких проблем!» – ответил я, мысленно прикидывая вновь открывшиеся для меня перспективы.

Как только охранник покинул фабрику, я закрыл дверь проходной и быстро пробежался по административным коридорам, дабы быть абсолютно уверенным в том, что никаких сюрпризов и неожиданностей меня здесь вовсе не подстерегает. И лишь после, я вошёл-таки в полумрак безлюдного цеха.

Осмотрелся, и чуть было не лишился рассудка, заметив в темноте дальнего угла некое движение. Это был человек. Он как будто бы, шагнул мне навстречу. Охвативший меня страх был настолько сильным, что я не сразу сообразил, что имею дело с обычным зеркалом. Своё собственное отражение я принял за постороннего, буквально заставшего меня врасплох.

– Твою ж мать!.. – выругался я в полный голос, едва успев перевести дух. – …Почему ранее, заглядывая в цех, я тебя не замечал?

И действительно, огромное зеркало, едва ли не в полстены осталось без моего прежнего внимания.

Сплюнув, я двинулся навстречу своему отражению, ведь именно в том самом направлении и должны были быть те чёртовы шланги, ради которых я собственно сюда и пожаловал. Шёл я медленно, непрерывно поглядывая на зеркало, словно ожидая от него очередного подвоха.

«Нет-нет, я этого точно не буду делать… – уверял я себя, вплотную приблизившись к агрегату. – …Зачем брать грех на душу? Придумаю какую-нибудь легенду. Дескать, сменили ключи, установили новый пост охраны прямо в цехе. А возможно, я скажу Соколову правду. То есть, как оно было на самом деле. Мол, устал, не хватило мужества, побоялся последствий… Объясню и попрошу отставки. Ведь своё, я с лихвой отработал. А с мстительной экономисткой, уж как-нибудь сам разберусь…»

С некоторым облегчением я уже успел развернуться к выходу, но что-то неотвратимо тянуло меня оглянуться. На уровне некоего подсознания, какая-то неведомая сила заставляла меня вновь посмотреть на зеркало.