Но прошлое не стиралось. Со временем даже какие-то моменты вспоминались ярче. А может, не вспоминались, а придумывались. Женщина с прищуренными глазами. Мальчик, который почти не говорит, но много улыбается. И чёрные косы поверх острых, будто готовых к бою лопаток.

Сверить воспоминания Андрею было не с кем. И он решился на эту поездку. Для чего? Ответ на этот вопрос для него был так же непрост, как и для тех, кто его задавал. Не вслух, но обязательно задавал. Может быть, для того, чтобы удостовериться, что всё, действительно, было. Или для того, чтобы понять, что всё, действительно, в прошлом…

Дед Петя отошёл от окна и присел на краешек дивана. «Адрес-то Сергей хоть правильно продиктовал?» По телевизору хмурая девушка в милицейской форме допрашивала небритого парня с длинными волосами. Сергей, уходя на работу, включал телевизор всегда на одном и том же канале. «Тут тебе, папа, и новости, и сериал про Мухтара». Сын работал в милиции.

Дед Петя пультом от телевизора пользоваться не умел. У них с Маней телевизор был без всякого пульта. Да они его и не смотрели. Только когда Маняшка приезжала, иногда включали… Дед Петя снова подошёл к окну. На ярко-зелёной скамейке у подъезда белел листок «Окрашено!». «Чего клеить зазря? Всё равно никто на ней не сидит».

На их скамейке в Зеленцах тоже никто не сидел. Ну если только вечером, когда вся работа переделана. Никто, кроме него. А он читал книжки. В поселковой библиотеке всё перечитал – от Аверченко до «Японской художественной традиции». Мане соседки говорили: «Сама день на огороде спины не разгибаешь, а твой гультай голову от книжки поднять не может». А Маня ничего не отвечала. Совсем ничего. И говорить перестали. Потому что Маню любили. И как её было не любить? Если и есть на свете абсолютная доброта, то он, дед Петя, её видел. А что она есть, доброта-то? Плохого никому не делай, а просят помочь – помоги. Маня ни у кого ничего не просила. Всё сама могла. И никогда не болела. А как заболела, никто не помог. Алексей с Тамарой по профессорам её возили. А те руками разводили – где, мол, вы раньше были. А чего раньше-то? Раньше-то и не болело ничего… Дед Петя посмотрел на большие часы над телевизором. «Точно, Сергей не тот адрес дал».

Звонок раздался, когда чайник кипел уже четыре раза. Дед Петя открыл дверь и увидел то, что и ожидал увидеть. На пороге стояла молодая Маня. Такая, какой дед Петя видел её на фотографиях в зелёном альбоме. Длинные тёмные волосы на пробор и большие, в пол-лица, молодые глаза. Молодые не потому, что Маняшке ещё только-только двадцать исполнилось. Дед Петя знал, что они и потом такими останутся. С Маней они встретились, когда обоим было за сорок. Маня тогда была уже совсем седая. Белоснежные волосы, собранные в узел, и молодые глаза.

– В Минске пробки – жуть! Чуть выехала! Ну, показывай, как ты здесь живёшь! Да у тебя отдельные апартаменты!

Апартаменты не апартаменты, а свой угол в квартире сына у деда Пети был – отгороженная занавеской часть зала.

– Да какой, дедуля, чай? – тараторила Маняшка. – Собирайся, поедем. Как куда? К бабушке на кладбище съездим. Ты когда в Зеленцах-то в последний раз был?

В Зеленцах дед Петя не был давно. Хотя ехать двадцать минут на автобусе. И автобус каждый час ходит. Только чего туда теперь ехать? За Маниной могилой Тома с Алексеем хорошо смотрят. Оградка всегда свежевыкрашенная, весной цветы цветут, осенью – листья убраны. А поговорить с Маней он и здесь может. Времени хватает. С соседями встретиться? Зауманиха, Шурка Потапов, Коля Ахтиенков да учительница Вера Андреевна… Стариков в деревне осталось – по пальцам пересчитать. Можно пройти по Заречью туда и назад – и никого не встретить. Так дед Петя уговаривал себя, когда, возвращаясь из магазина, проходил мимо автостанции. В Зеленцы хотелось всегда. Просыпаясь утром, он не сразу открывал глаза. Представлял, как откроет, а перед ним – стена с жёлтыми в золотистые завитушки обоями. На стене – вырезанная из журнала картинка – полуголые люди, прикрывшись тряпками, куда-то бегут. Кто и почему повесил эту картинку, дед Петя не знал. Когда он переселился к Мане, картинка уже висела… После переезда к сыну в райцентр в Зеленцах дед Петя был только однажды. С молодой лёгкостью прошагал по улице, помахал Шурке, который, как всегда, сидел у окна, подошёл к дому с чуть различимой табличкой «Заречье, 76», привычно перекинул руку через калитку, чтобы отодвинуть верхнюю щеколду, и вдруг услышал за спиной незнакомый голос: «А вы кто?» Дед Петя обернулся и в палисаднике дома напротив увидел молодую женщину в очень коротких шортах. В руках женщина держала новенькую блестящую тяпку. «Дачница», – подумал дед Петя, вспомнив, что соседский дом недавно купили.