Помню, что с того момента, когда я увидела ту бумажку со множеством нулей, во мне прочно обосновался страх. Меня стала преследовать навязчивая идея, что нам нельзя ошибаться. Любая ошибка, даже малюсенькая, могла стоить слишком дорого. Мне стало казаться, что мы живем в бункере, который могут взорвать, или таскаем ящики с нитроглицерином. Сейчас я вспоминаю, что во время работы в Рейн-банке я постоянно чувствовала напряжение. Я не могла расслабиться даже в выходные. Наоборот, прокручивала каждый час своего рабочего дня и пыталась понять, не допустила ли ошибку.

Все страхи имели достаточно оснований. Если потеряешь платежку, платеж не пройдет, компания потерпит убытки, а это значит, что отвечать будет Рейн-банк. Начнет искать виноватых, тогда ты будешь счастлив, если отделаешься «простым» увольнением. Потеряешь банковскую гарантию – надо будет платить десять процентов от суммы за перевыпуск. А учитывая, что суммы были шестизначными, выплачивать придется до конца своих дней. Однажды Нина потеряла гарантию. По ошибке отдала ее представителю другой фирмы. Ошибиться было очень легко – на гарантии были написаны названия по крайней мере трех компаний. И в какую из них отдавать?

На наше счастье, гарантия скоро нашлась – ее принесли в Рейн-банк на следующий день. Сказали, что мы им выдали по ошибке. Но я до сих пор помню, какая бледная была Нина, а на следующий день я увидела в ее темно-русой шевелюре седой волос.

Если подобное могло случиться с опытной Ниной, то что говорить обо мне? Я имела весьма смутное представление об экономике, финансах, бухгалтерии и иностранных компаниях. Всю свою жизнь я занималась преподаванием, а в банк, судя по всему, меня взяли только из-за знания английского языка – вся переписка шла на нем, кроме того, было очень много иностранных клиентов.

Проколы ждали меня на каждом шагу. Некоторые черновики я сохраняла в папке «Мои документы» и только через два месяца узнала, что она была доступна для обзора всему банку. Я плохо разбиралась в структуре банка и из-за этого иногда не знала, с кем надо было связывать клиентов, особенно если они сами плохо понимали, что им нужно. В интернете же никакой информации о структуре Рейн-банка не было. Такие сведения были строго конфиденциальными.

Конечно, я лезла из кожи вон. Все вечера я учила названия фирм и их «родственные» отношения. Делала записи. Разбирала записи.

Нина была очень терпелива, но я знала, что лишние вопросы могут нервировать. Поэтому старалась не переспрашивать. Когда Нина уходила на обед, она всегда брала с собой сотовый телефон, потому что знала, что я могу ей позвонить. Я ей звонила не так часто.

Прошла неделя или две, прежде чем я более или менее освоилась. Но кое-кто в банке – я знала это наверняка – считал меня тупой.

Через две недели Нина сказала мне, что надо задержаться на работе, потому что мы будем делать отчет.

– До какого часа мы задержимся? – спросила я.

– Ну, надеюсь, не так поздно. В двенадцать, думаю, будем уже свободны.