– «Если дело выгорит, стану ее другом».

Это было серьезное обещание. Оно предполагало, что девушка может в будущем рассчитывать на его помощь, если во время пребывания в гареме пойдет не так.

Мустаф помнил, как однажды ему пришлось оказать некоторые услуги одной из наложниц. Девушку считали русской, хотя она была родом не из России, а из республики, которая откололась от СССР после распада. Она была довольно бойкой и самоуверенной и однажды имела глупость надерзить принцу, оценив его «мужское достоинство» в момент близости. Ничего плохого не сказала, но сам факт.

– «Кто она такая, чтобы хвалить меня или ругать?» – Джафар был взбешен и выгнал девушку в обнаженном виде на улицу, она успела только схватить простыню, чтобы обмотаться ею и в таком виде простоять перед дверями резиденции целый час, собрав народ, который тыкал в нее пальцами и смеялся.

– Наверное плохо «подм-хнула» или не тому, кому следует, – глумились над ней люди. Особенно усердствовали в постыдных сравнениях и оскорбительных эпитетах, женщины. Мужчины больше отмалчивались и просто рассматривали несчастную красотку, пользуясь моментом. Девушка была исключительной красоты, но увы, не слишком умна.

Самое интересное, что ее не изгнали из гарема, но предупредили, что в первоначальный контракт внесут изменения. Девушка решила, что отделалась малым, свое стояние на улице вспоминала, как недоразумение – главное, что не выгнали. Сама уходить она не хотела, хотя контракт этого, как раз и не запрещал. Но в этом случае она потеряла бы наиболее значимые подарки, полученные во время пребывания в гареме и лишилась бы обещанного содержания сроком на год после того, как действие контракта закончится. Надеяться на продление контракта было абсурдом.

Вскоре ей назначили встречу с адвокатом, который ознакомил ее с новым пунктом. Ей предписывалось заниматься подготовкой других наложниц к встречам с принцем. Помимо этого её могли обязать присутствовать во время самой встречи в качестве прислуги и находиться за ширмой на случай, если принцу что-то понадобится.

Слухи просочились. Дядя принца Джафара пытался всё уладить, но перегнул с терминами, назвав «наказание» дремучим средневековьем, которое противоречит имиджу правящей династии.

Встречи принца с девушками проходили без свидетелей, а тут такое новшество. Что он хотел этим сказать, все поняли – это был урок всему гарему – наложница должна усвоить – ее место – ПОД принцем, даже если поза предписывала другое положение. То, что находится СНИЗУ, имело право только лежать или стоять в той позе, в какой поставили или положили. Открывать рот дозволялось исключительно по команде будь на это воля господина, которого наложница ублажала.

Отныне роль девушки сводилась к тому, что она становилась либо служанкой, либо пассивной наблюдательницей интимной близости.

Изучив унизительные предложения, она все подписала и началось то, что Керкмаль назвал «издевательством над женской психикой».

Девушка видела, какими роскошными подарками принц одаривал наложниц, ласкал, а на нее даже не смотрел. В другое время она работала наравне с прислугой, которая по негласному приказу всячески ее третировала. Однажды она попыталась за себя постоять и нагрубила в ответ. Ее за это наказали, как рядовую служанку – высекли плетьми. Она прибежала жаловаться Керкмалю.

Он с сочувствием покачал головой и показал ей договор, в котором было сказано, что в своем новом качестве она утрачивала привилегии наложницы в главном – в неприкосновенности и соответственно могла подвергнуться физическому наказанию за провинность, нарушение устава гарема, за нарушение конфиденциальности и т.д. и т.п.