– Почему ты не веришь, что проход сквозь Гинунгагап – это смерть? – спокойно спросил Поль.

Абигейл посмотрела ему в глаза и увидела там лишь холодный расчет. Это почти испугало ее. Поль оценивал ее, формировал суждение, соединял события в длинные логические цепи, совершенно не принимая во внимание человеческие чувства. Он сам был как чужак.

– Обыкновенный здравый смысл. Когда выйду, я обязательно буду той же Абигейл, которая войдет в «Клото». Не будет различия ни на атом, ни на мельчайшую частицу.

– Но сущность будет другой. Каждый атом будет другим. Все до последнего электрона будет другим.

– Хорошо. Но чем же это отличается от обычного нашего состояния? – настойчиво спросила Абигейл. – Наше тело – это постоянный поток. Молекулы все время сменяются другими молекулами. Кусочек за кусочком мы перевоссоздаемся. Разве это делает нас от мгновения к мгновению другими людьми? «Наше тело всего лишь летучий пар», верно?

Глаза Поля сузились.

– Марк Аврелий. Но твоя цитата не полная, дальше следует: «…наша душа – это всего лишь сны и пар».

– Ну и что это означает?

– То, что Марк Аврелий не поддерживает твою точку зрения. Если прочитать цитату точно, она как раз доказывает верность моих утверждений.

– И все равно, либо одно, либо другое. Или я выйду из черной дыры той же, что и была, или я уже не та, что была мгновение назад.

– Я бы поставил вопрос иначе, – пожал плечами Поль. – Но это не важно. Давай спать.

Он протянул девушке руку, но Абигейл не испытывала никакого желания ее принять.

– Означает ли это, что я прошла твою проверку?

Поль закрыл глаза и потянулся.

– Ты по-прежнему боишься смерти и не веришь, что умрешь, – сказал он. – Да. Ты ее прошла.

– Спасибочки! – съязвила Абигейл.

Они уснули и оставшуюся часть ночи не прикасались друг к другу.

Прошло три дня. Когда Абигейл проснулась, Поля уже не было. Она коснулась стены и произнесла его имя. На стене появилась строчка: «Домингес вызван администрацией». Через некоторое время появилось лицо Поля. Он не смотрел в записывающую камеру, и теперь казалось, что его изображение боится взглянуть Абигейл в глаза.

– Я собираюсь возобновить связь до возвращения Домингеса. Таким образом мы его окончательно деморализуем. – Запись окончена.

Абигейл по внутренней связи вызвала центр управления. Экран на стене засветился опять, и появившийся на нем Поль помахал рукой, одновременно приветствуя ее и призывая жестом к молчанию.

Он склонился над клавиатурой. На мониторе появился паук.

– Приветствую тебя, паук, – сказал Поль.

– Привет, человек. Мы желаем повторить наш предыдущий запрос: значение термина «искусство», который был использован человеком Домингесом на шестой шестнадцатой части того большого представления.

– Трудный вопрос. Чтобы понять определение искусства, нужно сначала изучить философию эстетики. Это очень обширная область знания, сопоставимая с теорией восприятия. Они во многом связаны.

– А какова коммерческая стоимость этой области знания?

Появился грустный Домингес. Он хотел что-то сказать, но Поль, кивнув на экран, приложил палец к губам.

– Она значительна. В нашем обществе ценность науки и искусства считается примерно равной.

– Мы подумаем, что предложить в обмен.

– Хорошо. У нас тоже есть к вам вопрос. Пожалуйста, подождите, пока мы обдумаем, как лучше его задать.

Поль отключил связь и повернулся к Домингесу:

– Похоже, ваши рассуждения на плоту дают хорошие результаты. Хотя я немного удивлен, что они клюнули на эту наживку.

Домингес окончательно скис:

– Они не упоминали инцидент с котом?

– Нет. Ни его, ни перерыв в связи.

Старик вздохнул: